Когда на следующий день я к вечеру добрался до ворот старого порта Выборга, Шаталов меня уже ждал. Мужчина чуть старше средних лет, невысокий, сухопарый.

Рукопожатие Шаталова было крепким и решительным.

– Кирилл Анатольевич Шаталов.

– Зураб Гвичия.

– Новороссийск? – спросил Шаталов.

– Не понял?

– Училище в Новороссийске?

– Рязань. Рязанское училище ВДВ.

– Разведка?

– Да.

Мы прошли ворота.

– Вы меня извините, Зураб, что спрашиваю. Привычка.

– Понимаю, – кивнул я, невольно перенимая неторопливый и размеренный стиль общения Шаталова.

– Нонна вам уже объяснила, в чем дело?

– В общих чертах.

– Вы сами все увидите…

* * *

Выйти в море сразу нам помешал шторм: малым судам запретили покидать порт.

Мы отсиживались в небольшом сарае рядом с Выборгским портом. Халупа (она же – эллинг) принадлежала Паше Савельеву, молодому еще парню. В свободное от погружений время (его выражение!) Паша работал менеджером в одной солидной фирме при порте в Высоцке. О своем особом увлечении, как я понял, ни он, ни Слава Немчук старались не распространяться.

Уже давно они умудрились выкупить у ЛенВМБ тот самый баркас «Стремительный», на котором ходили в море еще поисковиками. Суденышко они малость переоборудовали. Поставили декомпрессионную камеру, установку для зарядки аквалангов. Чуток переделали тесные каюты.

Пока Паша дорабатывал до отпуска, Слава Немчук не терял времени и ходил на баркасе в море: возил туристов, желающих понырять. Бизнес не совсем правильный, но и вроде бы не запрещенный.

Похоже, исключение и Паша, и Слава делали только для Шаталова.

* * *

Наше ожидание закончилось на третьи сутки. Под вечер.

Когда я уже засыпал, меня растолкал Слава:

– Вставай, Князь! Отходим!

– Что? – спросонья я не очень понимал, о чем Немчук толкует.

– Шторм заканчивается. Запрет отменили. Выходим!

Сон слетел. Я торопливо засобирался: затолкал в сумку вещи, которые успел уже вытащить.

Через час мы были в море.

5

С запада, севера и востока небольшую бухту закрывали скалистые берега.

Она была открыта только на восток. Вход в бухту перекрывали два каменистых острова.

Баркас малым ходом вошел в нее.

– Четыре года назад мы нашли здесь линейный корабль. Шведский, – объяснял мне Шаталов. Мы стояли на носу баркаса. – Пока руки не доходят его обследовать.

– Какая здесь глубина? – спросил я.

После открытого простора Выборгского залива в замкнутом спокойствии бухты я чувствовал себя зажатым.

– У северного берега – метров семь, у западного – около восьми, а вот там, – Шаталов показал на гряду камней у южного берега бухты, – до пятнадцати метров. Там мы линкор и нашли. Похоже, во время сражения корабль пытался укрыться здесь, но налетел на подводные камни, разломился и затонул.

Я еще раз оглядел бухту.

– Это и есть ловушка?

– Она самая, – Кирилл Анатольевич показал за корму. – За вот тем большим островом мы спрячемся. И будем ждать… «гробокопателей».

– А если у них есть радар?

– Вряд ли.

– Вы уверены, что они появятся?

– Конечно. Я им такую «конфету» подсунул.

– «Конфету»?

– Примерно неделю назад мы с ребятами пустили в городе слух о ценности этого линкора.

– И все?

– Кое кто уже «клюнул».