— Вы считаете, что я не прав и хотите обсудить это с адвокатом? — спросил редактор.

— Отнюдь нет, — ответил Мейсон. — В своей формулировке вы правы. Но после определенного срока, прошедшего с тех пор, как человек был популярен, он снова приобретает право на то, чтобы его имя не склонялось в газетах.

— Боюсь, что не совсем вас понимаю, — сказал редактор менее уверенно.

— Если кассир крадет из банка сто тысяч долларов, это считается новостью и сенсацией, — ответил Мейсон. — И газеты имеют право опубликовывать фотографии похитителя, отчеты из зала суда и так далее. Но после того, как виновный уже заплатил свой долг обществу, был выпущен на свободу и возвратился к честному труду, упоминать в газетах о преступлении, за которое он уже рассчитался, вы не имеете права. Этим вы нарушаете пункт о неприкосновенности личности.

— Все это понятно, — согласился редактор. — Но данный случай под этот пункт не подпадает. Ведь речь идет о молодой красивой женщине, которой гордится все общество. Разве есть что‑либо постыдное в том, что она стала победительницей на конкурсе красоты?

— Вы можете публиковать материалы, касающиеся самого конкурса красоты, но вы не имеете права прослеживать жизнь Элен Калверт начиная с этого конкурса и кончая нашими днями… Я бы все‑таки хотел, чтобы ваш адвокат созвонился со мной…

— Нет, нет, нет! — воскликнул редактор. — В этом нет необходимости, мистер Мейсон. Вы придерживаетесь такой позиции, и у нас нет оснований вам не верить. История эта не настолько важна, чтобы ради нее затевать судебный процесс. Вы говорите, что представляете интересы голливудского продюсера… Могу я задать вопрос? Видимо Элен Калверт участвует в создании фильмов, только под другим именем?

— Нет, не можете, — сказал Мейсон.

— Что не могу?

— Задать такой вопрос.

Редактор засмеялся.

— Хорошо. Вы, конечно, заинтриговали меня и внесли в эту историю элемент таинственности. К тому же мы понесли кое‑какие расходы, чтобы раздобыть сведения. Например, мы узнали, что мать Элен Калверт вторично вышла замуж за Генри Леланда Берри и по брачной лицензии мы могли бы…

— В первую очередь вы можете навязать себе на шею очень неприятный судебный процесс. И я не собираюсь ни стращать вас, ни пререкаться с вами…

— Меня нелегко застращать.

— Вот и чудесно! — сказал Мейсон. — Пусть ваш адвокат свяжется со мной по телефону. Меня зовут Перри Мейсон, и я…

— Можете не продолжать, — сказал редактор. — Ведь вы довольно известный человек. Целый ряд ваших защитительных речей был даже опубликован в газетах. Мы тоже печатали ваши великолепные выступления в суде.

— Отлично, — сказал Мейсон. — Попросите вашего адвоката побеседовать со мной.

— Забудьте об этом, — сказал редактор. — Мы больше не будем заниматься этой историей… И благодарю вас за телефонный звонок, мистер Мейсон.

— Я рад, что вы поняли меня, — сказал адвокат. — Всего хорошего.

Он повесил трубку и повернулся к Элен Эддар.

— История не будет иметь продолжения, мисс Эддар.

Женщина открыла сумочку и протянула адвокату пятидесятидолларовую бумажку. Мейсон сказал Делле Стрит:

— Запиши адрес мисс Эддар, Делла, дай ей тридцать долларов сдачи и расписку в получении двадцати долларов в качестве оплаты за услуги… Думаю, что у вас больше не будет неприятностей, мисс Эддар. Но если все‑таки будут — немедленно свяжитесь со мной.

— Большое вам спасибо, — ответила она.