|
Я сказал, что это - моя работа. Он закрыл папку и начал вышагивать по комнате. - Не так уж плохо, - заметил он. - Вы могли бы мне подойти. Сколько они вам платят? Я назвал сумму. Он приостановился и уставился на меня, как будто не расслышал. - Вам известно, что вы стоите больше? Я сказал, что известно. - Почему же вы сидите сиднем и ничего не предпринимаете? Я сказал, что последнее время у меня было много работы и думать о чем-то другом не приходилось. - Может, для вас работа важнее денег? - Я бы не сказал, - ответил я. - Просто последнее время я действительно был занят. Еще несколько секунд он не спускал с меня глаз, потом обошел вокруг стола и сел в свое кресло. - У меня вы будете получать на сотню в неделю больше, чем сейчас. На работу можете выйти с понедельника. Так я начал работать в "Международном". С тех пор прошло два года. За это время я стал в агентстве вторым человеком после Эйткена и подчинялся только ему самому. Получал я столько, сколько два года назад мне и присниться не могло. У меня появились "кадиллак" с открывающимся верхом, бунгало с тремя спальнями и видом на океан, мальчишка-филиппинец, помогавший мне вести холостяцкое хозяйство, а также счет в банке на кругленькую сумму. Только не думайте, что я вышел на этот уровень, посиживая в кресле и покуривая сигаретки. Если вы попадаете к Эйткену, вам приходится вкалывать до седьмого пота. Каждый день, включая субботы, я садился за свой стол ровно в девять утра и нередко просиживал до полуночи. Платили в "Международном" прилично, но Эйткен за эти деньги драл три шкуры. Я, наверное, в жизни своей так много не работал, но мне это нравилось, к тому же со мной работали хорошие ребята: каждого парня или девушку Эйткен отбирал лично, а это кое-что значило. Короче говоря, я был на вершине блаженства. Слезать с этой вершины я никак не собирался, но, к сожалению, иногда обстоятельства складываются не так, как нам хочется. Однажды жарким июльским вечером все вдруг полетело кувырком. Я поздно засиделся на работе - был уже десятый час. Со мной оставались только моя секретарша Пэт Хэнесси и художник-график Джо Феллоуз. Остальные ушли домой. Мы работали над рекламой нового туалетного мыла. Работа была большая и ответственная, кое-что делалось специально для телевидения, и вкладывалось в это дело около двух миллионов долларов. Феллоуз показывал мне какие-то куски рекламы для еженедельников, и тут на столе Пэт зазвонил телефон. Она подошла к столу и сняла трубку. Пэт - девушка очень симпатичная. Высокая, длинноногая, с рыжими волосами и большими голубыми глазами, цвет лица - как на картинке. Ей двадцать шесть лет, а язычок такой, что лучше не попадаться. Мы с ней работали в одной упряжке. Если бы не ее напоминания, я бы выходил из всех графиков и запорол половину работ, которыми меня забрасывал Эйткен. Я не слушал, о чем она говорила, - мы с Джо исправляли один из его эскизов. Мне не нравилась девушка, которую он использовал в качестве модели. - Слушай, Джо, - говорил ему я, - девицу с такой грудью прищемит первая же вращающаяся дверь. - Ну и прекрасно, - с обезоруживающей простотой парировал Джо, - именно это я и хочу передать. |
