Считаю абсолютно недопустимым употребление дурманящих напитков сотрудниками агентства как в рабочее, так и в досуговое время. Предлагаю депремироватъ Каширина Р. А. за март и апрель, а также высчитать из его зарплаты полную стоимость новой двери и работ по ее установке.

Спозаранник Г. К"

Закончив чтение, я поправил очки и обвел собравшихся взглядом.

Добавить было нечего. Полная деградация.

– Добавить нечего, – повторил я вслух. – Деградируем в ускоренном режиме. Не удивлюсь, если сегодня вечером кто нибудь приведет сюда проститутку. А может, не одну. А завтра здесь закурят анашу. А послезавтра… Я не буду оглашать то, что написал поверх докладной Обнорский. Шеф выражений не выбирает, а в таких ситуациях – тем паче. Каширин депремирован на четыре месяца вперед. Так будет с каждым, кто не избавится от пагубного пристрастия к алкоголю.

– Глеб, я тебя сукой не называл, – негромко произнес запунцовевший Каширин Р. А.

– Все, что видят мои глаза и слышат мои уши, а также глаза и уши некоторых других ответственных сотрудников агентства, вне всяких сомнений является правдой.

– Я сутки сторожил кабинет, пока не поставили новую дверь. – Каширин хватался за последнюю соломинку, но шансов у него не было.

– Распоряжения начальства не обсуждаются, – поставил я точку. – Четыре месяца без премий.

– Повезло тебе, Родик, что не к Скрипке ломился, – жалостливо вздохнула Агеева, когда летучка закончилась и народ потянулся к выходу. – У Спозаранника дверь легкая, деревянная, а у Скрипки – стальная. Перелом ноги – как минимум.

«Стальная дверь – это то, что надо, – подумал я про себя. – Стальная дверь – это мощно. Никакая сука, называющая меня сукой, не пробьется».

2

В два часа дня в кабинет вошел посетитель. Мы договорились с ним о встрече еще вчера, по телефону. Посетитель – седеющий мужчина в потертом костюме – должен был рассказать о причинах смерти прокурора Калининградского района Бунина. Во всяком случае, обещал. Бунин прослужил в органах прокуратуры без малого полвека и, согласно официальной версии, скончался от ишемической болезни сердца.

Но у визитера была некая эксклюзивная версия, которой он хотел поделиться с нашим агентством. Что ж, мы всегда рады инициативным людям!

– Здравствуйте, я – Спозаранник.

– Очень приятно, Гендельсон Иван Иванович, – заулыбался старичок, тряся мою руку. – Ветеран войны, труда и партии, князь.

Князь так князь, подумал я. Могут же быть у пожилого человека маленькие причуды! Но вскоре оказалось, что причуды эти не так уж малы.

– Прокурор Бунин умер оттого, что я сказал ему три слова, – пристально глядя мне в глаза, заявил посетитель.

– Получается, вы его убили?

Я сделал вид, что включаюсь в игру.

– Нет, но способствовал, так сказать, переходу в мир иной. Сволочь он был редкостная, этот Бунин. Тут целая история. В нашей коммуналке жилец один не соблюдает нормы морали. Как сказать… Диарея у него постоянная.

Понос то бишь. Как сядет этот засранец на горшок, так и не снять его оттуда.

Туалет один, а хочется то всем. Четыре жалобы написал я в районную прокуратуру, чтоб или соседа отселили, как злостного хулигана, или дополнительный биотуалет поставили за счет государства, потом не выдержал – пришел к Бунину на прием. А он: разбирайся, мол, сам со своим говном. Ну и сказал я ему три слова, от которых он скоропостижно, так сказать, умер.

Большой опыт общения с посетителями шизофрениками научил меня главному: этих людей надо спрашивать об их заболевании с самой первой минуты и в лоб, иначе разговор рискует затянуться на долгие часы.