– И как управляется эта собственность? – спросил Мейсон.

    – В высшей степени добросовестно, по крайней мере до сих пор. Владельцы сделали все возможное, чтобы исключить проникновение нежелательных элементов. Однако пляж открыт для публики – со всеми вытекающими последствиями.

    Мейсон кивнул на телефон.

    – Вы знаете, где находится банк вашей падчерицы, – сказал он. – Она в городе. Сейчас одиннадцать часов утра. Позвоните в банк и попросите к телефону человека, отвечающего за ее счет. Скажите, что вы не хотите, чтобы об этом звонке кто-нибудь узнал, назовите свое имя и попросите сообщить, не сняла ли ваша падчерица со своего счета полторы тысячи долларов в десяти– и двадцатидолларовых купюрах.

    Бэнкрофт на мгновение заколебался, потом взял телефон, протянутый ему Деллой Стрит, позвонил менеджеру банка, назвал свое имя и сказал:

    – Мне нужна строго конфиденциальная информация. Я хочу, чтобы о моем звонке никто не знал и чтобы в связи с этим ничего не предпринималось. Меня интересует, не снимала ли моя падчерица этим утром деньги со своего счета… Да, я подожду на линии.

    Бэнкрофт держал трубку еще пару минут, потом сказал:

    – Слушаю… да… понимаю… Большое вам спасибо… Нет, не надо ничего говорить… Никто не должен знать, что я звонил, и забудьте об этом деле.

    Бэнкрофт повесил трубку, повернулся к Мейсону и кивнул.

    – Она получила по чеку полторы тысячи долларов наличными, – сказал он, – оговорив при этом, чтобы деньги были выданы банкнотами в десять и двадцать долларов. Кроме того, попросила дать ей десять серебряных долларов.

    Мейсон минуту раздумывал, потом сказал:

    – Позвольте дать вам один совет. Хотя, возможно, вы не захотите ему последовать.

    – Какой совет?

    – Тот тюремный священник, который вам помог, – он еще жив?

    – Да. Теперь у него довольно большая церковь.

    – Сделайте значительное пожертвование в пользу этой церкви, – сказал Мейсон. – После этого публично объявите о своем долге перед этим священником, объясните, что вы человек, выбившийся из низов, и что в ранней юности вы совершили некоторые ошибки. Иными словами, сбейте шантажистов с ног, воспряньте духом и гордитесь тем, чего вы достигли.

    Бэнкрофт побледнел и покачал головой:

    – Я не могу этого сделать, мистер Мейсон. Это убьет мою жену. В такой ситуации это ее просто убьет. А Розина окажется в совершенно невозможном положении.

    – В таком случае, – сказал Мейсон, – будьте готовы платить, платить и платить.

    Бэнкрофт кивнул:

    – Я так и думал.

    – Если только вы не захотите, – добавил Мейсон, – дать мне полную свободу действий.

    – Разумеется, я этого хочу, – сказал Бэнкрофт. – Потому я и здесь.

    – Иногда шантажисты бывают уязвимы, – объяснил Мейсон. – Их можно посадить в тюрьму по какому-нибудь другому обвинению, и, конечно, если вы обратитесь в полицию, то можете рассчитывать на самое активное сотрудничество…

    – Нет, нет, нет, – сказал Бэнкрофт. – Мы не можем обращаться в полицию. Они не должны узнать… По крайней мере, не сейчас – все это кончится чудовищным скандалом.

    – Ладно, – согласился Мейсон, – я собираюсь сэкономить вам немного денег.