Пожалуй, сейчас я уже мог не скрывать информацию, полученную в монастыре святого Фомы.

— Там творится что-то скверное. А я пытаюсь выяснить, что именно. И, по-моему, очень важные персоны из Девонширского Консорциума Землепользования не слишком этому рады.

— Похоже, ты прав. — Би задумалась. — Но с Чарли Келли я все же побеседую. И вот что, Дэвид, от кого бы ты ни получил это задание, постарайся выполнить его на совесть.

— Я сам так решил еще в ту минуту; когда впервые увидел статистику врожденных дефектов в окрестностях свалки.

— Ну ладно. Рада, что мы поняли друг друга. Но с этого момента ты должен информировать меня о своих действиях. Я понятно выражаюсь?

Я закивал так энергично, что едва не сломал себе шею. Хоть Би и начальница, с ней иногда приятно иметь дело.

— Я собирался поставить тебя в известность при первой же возможности, самое позднее — в понедельник, на собрании. Мне помешало все это. — Я махнул рукой в сторону рабочего стола, где царил дикий хаос, — Просто вздохнуть некогда.

— Понимаю. Но тебе и платят не за то, чтобы ты бил баклуши. — Би поднялась, затем обернулась, чтобы пустить напоследок парфянскую стрелу: — Несмотря на всю твою занятость, я все же надеюсь, что ты исправишь отчет о рассыпанных благовониях до того, как отправишься домой. — И вышла энергичным, пружинящим шагом. Ее длинная юбка развевалась, как знамя.

Я застонал. Не успел я приказать конторскому духу закончить повторную редакцию (и, не забудьте, исправить первую, которой сама же Би осталась недовольна), как скова зазвонил телефон.

В пятницу после синагоги мы с Джуди полетели на ковре ко мне домой. Я уже говорил, что непоследователен в своей правоверности. Ортодоксальные иудеи соблюдают Субботу, которая, как известно, начинается вечером в пятницу, и не пользуются в этот день ни коврами-самолетами, ни вообще какой бы то ни было магией, хотя некоторые держат на этот случай специально обученного эльфа. «Субботний негр» — вот как они его называют.

Но мне не привили с детства подобной утонченности, а потому я не испытываю угрызений совести. К счастью, в этом отношении мы с Джуди похожи. Иначе она не полетела бы на моем ковре.

Достав из холодильника напитки, мы расположились в гостиной.

— Ну, что новенького в деле о Девонширской свалке? — спросила Джуди.

Я отхлебнул «aqua vitae» и почувствовал, как обжигающая волна спустилась в желудок. Голос сразу охрип. Я рассказал, как «обрадовались» все фирмы, храпящие отходы на Девонширской свалке.

— А как они узнали?

Как я уже говорил, Джуди не упускает подробностей. Она заметила это сама, не дожидаясь подсказки.

— Хороший вопрос, — сказал я. — Хотел бы я дать на него такой же хороший ответ. Те люди, которые мне звонили, словно сговорившись, повторяли одно и то же. — Голос у меня, честно говоря, далеко не опорный. А в ту минуту он вдруг завибрировал, как несущийся на большой скорости ковер-самолет. — Мое внимание привлекло то… — тут я сорвался на писк.

Джуди вздрогнула. Выплеснув остаток своего напитка, она достала две маленькие фарфоровые чашечки. Я разволновался бы еще сильнее, но у меня возникло подозрение, что она хочет, чтобы я замолчал.

Каковы бы ни были побуждения Джуди, я все же был рад, что она еще чуть-чуть уменьшила запас моего пива. Прошло не слишком много времени, и она направилась в ванную. А потом вернулась. В постель. Ни ей, ни мне не нужно было завтра идти на работу.