Когда я наконец добрался до полицейского участка, Хиггинс бросил на меня неодобрительный взгляд. Он представил меня отряду ОМОНовцев, которые больше напоминали солдат-головорезов, чем высококвалифицированных магов. Я кивнул чудотехнику Борнхольм:

— Мы уже встречались.

— Точно. Вы приезжали на пожар в монастыре святого Фомы.

— Совершенно верно. С завистью вспоминаю ваш детектор.

— Довольно болтовни! — скомандовал Хиггинс. — Полетели!

Мне еще не доводилось летать на черно-белом ковре. Да уж, это и впрямь круто! Когда мы стремительно неслись к дому курандеро, я заметил, что сильфы полицейского ковра не слишком дисциплинированны. На двух поворотах я чуть не вывалился — хорошо, что пристегнулся ремнем безопасности. Зато долетели быстро.

Дом Эрнандеса стоял в конце улицы О’Мелвени, как раз там, где она пересекается с бульваром Ван-Нуйса. Я не знал, есть ли в его лавке витрина. Оказалось, это просто маленький старый домишко с намалеванной от руки вывеской — красно-зеленой, как и говорила Лупе Кордеро, — прибитой над крылечком.

Отряд Магов Особого Назначения в действии — это что-то. Полицейские ковры не связаны заклинаниями, запрещающими отклоняться от воздушного коридора. Перед тем как приземлиться, маги прямо в воздухе очертили вокруг жилища Эрнандеса круг. Что бы там ни хранил в доме курандеро, никто не хотел давать ему возможности воспользоваться этим. Констебли живут не для того, чтобы развлекать внуков рассказами, как они напрасно рисковали жизнью.

Сублегат Хиггинс нес изолирующий зонтик (устроенный по тому же принципу, что и мостик на Девонширской свалке, только перевернутый), чтобы проникнуть в круг. С ним прошли четверо ОМОНовцев, чудотехник Борнхольм со своим потрясающим детектором заклинаний и — в самом хвосте — ваш покорный слуга. При виде огневой мощи, которая шествовала передо мною (констебли были готовы отразить любое нападение, как материальное, так и магическое), мне захотелось снова стать тихим, кротким чиновником, какими общественность представляет себе государственных служащих. В эту минуту я даже был бы не прочь вздремнуть у себя за столом.

— Детектор уже почуял впереди что-то грязное, — сказала Борнхольм.

Хиггинс постучал. Парни из ОМОНа стали по обе стороны от него, готовые высадить дверь. Но дверь открылась. Не знаю, кого я ожидал увидеть, но только не ацтекский вариант эдакого добренького старенького дедушки. У Куатемока Эрнандеса были седые волосы, очки и, пока он не разглядел, что за толпа собралась у его крыльца, весьма благодушное выражение лица.

Которое мгновенно исчезло, сменившись замешательством.

— Что вам нужно? — спросил старик с сильным акцентом.

— Вы Куатемок Эрнандес, курандеро? — официально спросил Хиггинс.

— Si, но… — Старичок улыбнулся. — Желаете что-нибудь из моих снадобий, сеньор? Может быть, вы не способны осчастливить вашу женщину?

По тому, как побагровела, а потом побелела шея Хиггинса, я понял, что у него и впрямь сложности с его женщиной. Но сублегат был настоящим профессионалом: его голос ничуть не изменился, когда он заговорил снова.

— Мистер Эрнандес, у меня есть ордер, дающий полиции Энджел-Сити право обыскать ваш дом на предмет веществ, считающихся противозаконными в нашем городе, провинции и Конфедерации, и второй ордер — на ваш арест по обвинению в распространении этих веществ. Все, что вы скажете с этой минуты, может быть использовано против вас.

Эрнандес уставился на констебля, словно не веря своим ушам.

— Сеньор, вы, наверное, ошиблись, — произнес он с большим достоинством.