— Хорошо, что у тебя опыт лишь визуальный. Жаль, что другие подростки непонятно зачем рискуют своим здоровьем и жизнью.

— Я считаю, — заметил Ромка, — что это проистекает от безделья, от неуверенности в себе и от недостатка информации. У кого как, в общем.

— К счастью, у тебя ни одного из этих недостатков нет.

— А у меня их вообще мало, — заявил Ромка.

— И достоинств куча, — добавила Дарья Кирилловна. Она говорила искренне, хотя и не без иронии, но Ромка иронию не любил, а потому и не замечал. Он согласно кивнул:

— Я и учиться скоро лучше буду, вот увидите.

— Тебе-то я верю, — сказала Дарья Кирилловна и взглянула в сторону комнаты, где находилась девушка: — Найти бы этих мерзавцев, которые наркотики распространяют, и выдать им на полную катушку.

— А что это за таблетки она пьет? — задал Ромка давно мучивший его вопрос.

— Экстази, ты же слышал. Очень многие молодые люди считают, что эти «таблетки радости», как их еще называют, совершенно безвредны. Поначалу они, как эфедрин или кокаин, на самом деле мобилизуют творческую и любую другую энергию, устраняют неуверенность в себе, словом, приводят к физическому и душевному подъему. А потом приходит расплата. От экстази даже может сердце остановиться, что сегодня чуть было не случилось с нашей Илоной. Кроме того, метамфетамин — так это вещество называется по-научному — вызывает сильную психологическую зависимость, свойственные наркоманам ломку и необратимые изменения в мозгу, приводящие порой к дебильности. А в довершение всего люди, употребляющие эти «безвредные» таблетки, в конце концов переходят на другие, более сильные наркотики.

Дарья Кирилловна внезапно замолчала. В кухню вошла Илона. Она была по-прежнему бледна, только глаза смотрели более осмысленно, и пришли в норму зрачки. Она дрожала, как в ознобе. На ее лице было написано смущение.

Дарья Кирилловна налила в чашку красного горячего чаю и протянула ее девушке.

— Выпей, тебе нужны витамины. Может быть, ты поешь как следует?

Илона покачала головой:

— Я не хочу сейчас. Я пойду.

Но хозяйка была непреклонна.

— Попей чаю, а потом Рома тебя проводит. Я не хочу сейчас ничего говорить, а уж тем более читать тебе нотацию. Думаю, ты сама должна осознать, что делаешь и к чему все это может привести. Вернее, уже привело.

— А мне и не надо ничего говорить, я сама все знаю, — сказала Илона.

— Сомневаюсь, — отрезала Дарья Кирилловна и больше не стала затрагивать эту тему. Допив чай, девушка поднялась.

— Все же я пойду.

Ромка с готовностью вскочил с места.

— Ты домой или к бабушке?

— К бабушке, — ответила она. Ее все еще бил озноб, хоть она и попила горячего чаю, а в доме у Дарьи Кирилловны было очень тепло.

Они вышли на улицу. Уже стемнело. Откуда-то подул отнюдь не весенний ветер, кружа редкие колючие снежинки.

— Я и сама доберусь, зачем меня провожать, — сказала Илона.

— На всякий случай, — ответил Ромка и всю дорогу до метро молча шел рядом с ней. Илона была на голову выше него, и он, поглядывая на девушку снизу вверх, никак не решался с ней заговорить. И лишь когда они спустились в метро, зашли в вагон и сели, он тронул ее за руку: — А ты давно колеса глотаешь?

Илона упрямо покачала головой.

— Это случайно выпало.

«Врет, — подумал Ромка. — Или нет? Может быть, и в самом деле недавно? И совершенно случайно сегодня малость переборщила».