– Может, Незовибатько и Сивоголовко?

– Точно! Ну ты даешь – глубоко копаешь!..

– Спасибо, Серега, с меня пузырь! – Я повесил трубку и утомленно вздохнул. Зинаида с тревогой наблюдала за мной.

* * *

Весь следующий день я не мог найти Спозаранника – он бегал по источникам. Но зато я успел внимательно изучить все его папки с документами по «Шмакойлу». Оказывается, в этом деле сменилось аж пять следователей, но один из них носил фамилию Голобородько. Как раз именно тогда дело находилось в райпрокуратуре. По странному совпадению, именно он изменил всем подозреваемым меру пресечения и отпустил их из под стражи. Когда выяснилось, что этих мошенников, похитивших у «Шмакойла» топливо, защищали адвокаты Алексей Незовибатько и Абрам Фляшман, я не слишком удивился.

Такую редкую удачу надо было обмыть!

Ну а когда я вернулся из пивняка, пришлось еще добавить – все агентство отмечало день рождения Агеевой. Это был как раз тот редкий случай, когда сухой закон в «Золотой пуле» нарушался – шеф делал исключение для Марины Борисовны как для ценного кадра. Я выпил за именинницу трижды, затем за ее детей, за всех ее любимых мужчин, в число которых попали и мы со Спозаранником. Но самого Глеба я так и не видел.

И лишь у туалета я услышал перебор струн и знакомый голос:

– Дэчен, дэче е ен…

Пригорюнившись, Спозаранник сидел напротив сортира и пел под гитару молдавскую народную песню,

– Как дела, Глеб?

– Дела херовые…

Оказывается, Спозаранник, узнав об убийстве рубоповца Сивоголовко, автоматически решил, что тема для нас закрыта – писать о том, как убитый занимался мелким рэкетом, неэтично. И потому он вычеркнул из плана отдела эту тему и вновь вписал туда прокурора Голобородько. За что Обнорский на совещании устроил ему разнос.

– Почему Кононов уже целый месяц занимается прокурором, который обоссался у ларька? – орал Обнорский. – Что там можно так долго расследовать?

Никакие аргументы шеф не желал принимать и объявил Спозараннику выговор.

– Глеб, обещаю – с тебя выговор снимут! Я тебе сейчас такое расскажу – кондрашка хватит!

Спозаранник с недоверием пошел за мной в кабинет.

* * *

Ноздри Спозаранника раздувались все больше, рука его автоматически искала дырокол.

– Итак, что мы имеем? Три закадычных приятеля хохла – прокурор, адвокат и рубоповец – обманули «Шмакойл» на три миллиона. Но, видимо, не успели поделить деньги. Или каждый из них считал, что достоин большей доли. Короче, они явно имели претензии друг к другу. Потому Голобородько решил посадить за решетку Незовибатько и слил нам компромат на него. Но у Незовибатько оказалась крепкая лапа в прокуратуре – кто то из начальства подключил Пафнутьеву и притормозил нашу публикацию. Заодно Незовибатько решил избавиться от организатора аферы – Сивоголовко. Сперва слил тебе на него компромат, а затем, видимо, решил, что этого недостаточно и что «Мишаню» надо ликвидировать. Скорее всего, они вдвоем – Незовибатько и Голобородько – заказали Сивоголовко. Тьфу, черт, голова идет крутом… Что же нам со всем этим делать?

– Все очень просто, Глеб! Я звоню Голобородько и говорю ему открытым текстом: либо ты нам рассказываешь, как «обул» со своими одноклассниками «Шмакойл», либо мы пишем о том, как ты обоссал ларек!

– Мудро, – резюмировал Спозаранник.

По домашнему телефону Голобородько женский голос ответил, что Николай Николаевич в отъезде, с работы он уволился и вернется не раньше чем через полгода.