Она решила, что уже безопасно, что Константин смотрит на нее, и вытащила диск защиты на разорванной ленте из кармана.

— Итак, — тихо сказала она, ведь кричать без необходимости не стоило, — я вас допрошу, Константин Серафимович. Если ответов не будет, если я заподозрю вас в нечестности, сначала я убью казака. Если вы продолжите врать, я разобью ваши банки. Если вы не перестанете врать, мне придется сделать неприятные вещи с вашим телом, — она замолчала, давая ему осознать это. — И мне не придется прекращать, когда вы умрете.

Теперь и он стонал. Мужская агония была почти музыкой.

Эмма начала снимать перчатки палец за пальцем, хотя кожу покалывало от мысли, что она коснется чего-то в этой дыре голой плотью.

— Начнем с этого амулета защиты.

Глава десятая

Чай и сведения

Вырезки из газет усеивали стол, были повернуты под разными углами, он проверял связи между ними. Два тома «Энциклопедии» были открыты, еще три лежали на стуле, и он расхаживал между камином и окном. Больше бумаг с его сжатым почерком трепетало, когда он проходил стол. Стол был в сугробе записок и книг.

Порой Клэр замирал, проводил руками по тонким волосам. Его трубка давно погасла.

— Связи, — пробормотал он несколько раз. — Должно быть больше сведений!

Он вытерпел визит мистера Финча, перебившего его исследование глупостями о простынях и слуге, а потом испытал измерения и расспросы от нового слуги. Его чистые простыни, присланные Грейсоном, были доставлены и отложены. К счастью, потом они оставили его в покое, хотя напряжение все портило.

В дверь постучали, и, когда он открыл ее, Щит увидел взрыв бумаги и расхаживания Клэра.

— Чай, — сказал он одно слово так бесцветно, насколько это было возможно. Его уголки опустились, он был серым за медным напылением. — В оранжерее.

— Она не там пьет чай! — завопил Клэр, разворачиваясь по полукругу. — Я это знаю! Я обязан такое угадывать. Но нет кусочка, важного кусочка. Может, не одного. Не могу сказать. Мне нужно больше сведений!

Лицо Микала не выдало удивления. Серый и монотонный.

— Моя Прима пьет чай в своем кабинете, но вы — гость, и оранжерея подой…

Клэр застыл и уставился на него.

— Боже, да вы ужасно выглядите.

Щит склонил голову в слабом кивке.

— Благодарю. Чай, ментат. Идемте.

— Почему вы… — Клэр замолк. Он склонил голову, цепочка догадок развернулась. — Вы же не настолько обеспокоены безопасностью мисс Бэннон, что…

— Чай, — повторил Микал и удалился в коридор, прикрыв дверь. Это остановило разговор, но лишь до момента, когда Клэр вышел из комнаты.

К сожалению, Щит понял это и был в конце коридора раньше, чем Клэр собрался. Он повел Клэра по дому, всегда держась в конце коридора или лестницы, не замедляя шагов, пока Клэр не оказался в жемчужном сиянии оранжереи. Тонкое напыление дождя было на стеклянных стенах, изгороди из кованого железа с символами, что сияли на железе золотым маслом. День стал дымчато-серым, но растения в горшках и маленькие, жутко подрезанные большие кусты — апельсин, лимон, лайм, розмарин, лавр и подобные — все еще жадно пили свет. В северном конце были ароматные губительные травы — рута, болотная мята, паслен, аконит, крапива и прочие. Восток и запад были с обычными травами — пиретрум, несколько видов мяты, ромашка и разные травы для кулинарии и простых чар. Южный край был с экзотикой — помидор с зеленым незрелым плодом на стебле, усиленном амулетом, орхидеи, чьи названия Клэр не знал, маленький горшок огненно-алых тюльпанов, карликовая роза, чьи лепестки были бархатно-лиловыми, близкими к черным.