Она скривилась, но мысленно. Лицо леди так не искажалось.

— Я тебя слушаю, Щит. Произошла новая катастрофа?

— Нет. Я подумал… вы расстроены.

— Я взялась за неблагодарное дело. И моя библиотека в этот раз бесполезна, — она сдула локон с лица, ее раздражало, что он был не на месте. — Меня расстраивает только одно в этом деле.

— Ментат…

«О, ты об этом хочешь поговорить?».

— …не твое дело, Щит.

— Он расстраивает вас.

— Как и ты. Если не уйдешь, не шуми.

«Хоть я ни на что не надеюсь. Похоже, все решили сегодня испытать мое терпение. Даже экипаж».

— Как я расстраиваю тебя, Эмма?

— Мне перечислить? Я сейчас занята. Тихо.

— Как долго вы будете игнорировать…

— Сколько пожелаю, Щит. Если не перестанешь, я тебя заставлю.

— И как же, Прима?

Она осторожно опустила книгу, отряхнула книги, как от пыли, и встала. Ножки стула скрипнули о деревянный пол, она напомнила себе, что леди не кричит. Только потом она посмотрела в глаза Микала, в комнате стало холоднее. Все страницы шуршали, их задевал невидимый ветер.

Когда она убедилась, что сдержит тон, она заговорила:

— Всеми способами. Устал работать на меня, Микал?

— Конечно, нет, — он опустил руки, расслабился. Она не доверяла видимости. — Вы — моя Прима.

«Майлз Кроуфорд был твоим Главным, ты задушил его у меня на глазах, а потом издевался на трупом. Потому что он ранил меня», — было странно доверять жизнь Щиту, совершившему такое на ее глазах. Но он заслужил это доверие много раз. Опасностью от него было не простое убийство.

— Тогда зачем ты так себя ведешь?

— Он причиняет тебе боль, — он выпятил подбородок, выглядел нагло, как в Коллегии, и это изумляло. — Много боли, и я не могу остановить его. Он будет причинять боль, пока вы позволяете.

— Да, — гнев вдруг пропал. Ее корсет впился в плоть, она не знала, когда будет день, что уберет их из моды.

Конечно, мода была зверем, порой неудобным и глупым.

— Да, — повторила она. — Он причиняет мне боль. Мне говорили, что так бывает, когда есть друзья. Потому у моих коллег друзей так мало. Настоящих.

— И я расстраиваю вас.

— Это последствия принятия… тебя.

— Кто я для вас? Если можно узнать, Прима.

— Нельзя, — ее голова болела, ей хотелось убрать боль уксусом и коричневой бумагой. — Однажды мы поймем. Но не сейчас, Микал, — она чуть не произнесла глупость.

«Пожалуйста».

Примы не просили. Главные приказывали. Но из-за Клэра, что гонялся за огоньками с идиотом-инспектором — а он был слишком хитрым идиотом — она потеряла… что? Источник и, может, расположение Клэра.

— Думаю, за убийствами стоит Главный, — осторожно сказала она. Это было почти логично. — И цель его — свергнуть Виктрис, и это немного меня радует, а еще убрать Британнию. Я ввязалась в это дело, и я пострадаю, если дело не распутать с умом.

«Без меня ты и все из дома останетесь без опоры».

— Ах, — слабый кивок, взгляд стал пронзительным. — Сочувствие создали?

— Возможно, — ей было не по себе от такого признания. Старшая ветвь магии, хоть и сильная, не повлияла бы так на сосуд правящего духа. И если бы дело было в Сочувствии, Эмма не ощущала бы его так хорошо.