|
Кожа на лице лопнула как на сосиске, которую он варил на походном таганке в саду своего дома в Инвуде. Он почувствовал, как по лицу хлынула горячая кровь, почувствовал, как город словно надвинулся на него и как все его звуки устремились в эту пятидесятифутовую черноту парковой тропинки. Он подумал, что надо было бы прикрыть зубы рукой... Цепи все били и били, бесконечные удары ботинок все продолжались и бушевавшая в нем бессильная ярость над совершившимся беззаконием все выше поднималась в нем, пока острая боль не пронизала его затылок и он без сознания упал на землю.
В последнее мгновение, перед тем как темнота стала полной, он сообразил, что не знает, кто на него напал – «альбатросы или „всадники“. А главное – это не имело ни малейшего значения.
Глава 10
Она остановилась у его кровати. На ней была белая юбка и черный свитер. Ее светлые волосы были собраны сзади в конский хвост, перехваченный маленькой лентой. – Здравствуй, папа! – сказала она. – Здравствуй, Дженни. – Как ты себя чувствуешь? – Немного лучше. Он уже третий день был в больнице. Сидя в постели с забинтованным лицом и телом, смотрел на солнечный свет, игравший в волосах дочери, и радовался, что боль прошла. Полицейские нашли его на дорожке парка намного позже полуночи. Дорожка вокруг него была вся в пятнах крови. Доктора в больнице потом сказали ему, что он находился в состоянии глубокого шока. Теперь, спустя три дня, физическая боль наконец утихла. Но оставалась другая боль – боль от неспособности понять это жестокое и бессмысленное нападение. – За что они тебя избили, папочка? – спросила Дженни. – Не знаю, – ответил он. – Это связано с делом Морреза? – Да. Вероятно. – Ты делаешь что-нибудь плохое? – Плохое? Нет, конечно. Почему ты так подумала? Дженни пожала плечами: – Ну... просто соседские ребята смотрят на меня теперь как на прокаженную. И я... я подумала, что может быть ты делаешь что-нибудь плохое? – Нет, Дженни. – Ну ладно, – сказала она и немного помолчала. – Мама видела мальчика, которого забрала полиция. – Какого мальчика? – Того, который написал тебе угрожающее письмо. Об «альбатросах». После того как тебя избили, полиция наконец начала почесываться. – Дженни, что за выражения? – Ну ладно. Только его забрали, папа, а он калека. У него полиомиелит, и он хромает. В газетах была напечатана его фотография. У него такое грустное лицо, папа! И я подумала: каково это быть калекой и расти в Гарлеме? Ты понимаешь, что я хочу сказать? – Да, пожалуй. – Сегодня утром мама говорила с ним. Полиция ей разрешила. Она спросила, действительно ли он хотел выполнить свою угрозу тебя убить. – И что же он сказал? – Он сказал: «Да, черт побери! Стал бы я иначе писать». – Она помолчала. – Но он тебя не бил. Он даже не «альбатрос», у него есть алиби... А тебя скоро отсюда выпустят? – Примерно через неделю. – Они сильно тебя избили? – Да. – Скажи, папа, как бы ни закончилось это дело, тебя... тебя могут снова избить? – Пожалуй. – И ты не боишься? Он встретил ее взгляд и понял, что она ждет честного ответа. И тем не менее он солгал ей. – Нет, – сказал он. – Не боюсь. – И тут же понял, что совершил ошибку. Дженни отвернулась. |
