— Ну, он, конечно, не признается, — сказала Делла Стрит, — что его в первую очередь интересуют дневники. Ему просто хотелось бы получить личные вещи, оставшиеся после — я опять цитирую — «бедной, несчастной девочки».

— Ах ты Боже мой! — сказал Мейсон.

— Так что? — спросила она. — Ты примешь мистера Фэллона, или будешь дожидаться, пока он протрет дыру в ковре у нас в приемной, расхаживая взад‑вперед?

— Я приму его, — ответил Мейсон, — но мистер Фэллон, который, очевидно, является не только напыщенным ничтожеством, но и скверным актером, должен увидеть нас во всей красе, Делла. Он, вероятно, привык иметь дело с самодовольными юристами, улаживающими делишки мистера Эддикса и дающими ему советы, как превратить доход в капитал, уплатив как можно меньше налогов. Я думаю, что как раз сейчас мистер Фэллон начинает постепенно осознавать, что столкнулся с совершенно другой породой кошек, — с этими словами Мейсон достал из шкафа свою шляпу, подошел к бюсту Блэкстоуна и, лихо заломив ее, водрузил ему на голову. — А теперь, Делла, ты можешь пригласить ко мне мистера Натана Фэллона.

Делла Стрит улыбнулась эксцентричному поступку Мейсона и поспешила в приемную. Вернулась она оттуда вместе с человеком, которого назвала оловянным долларом.

У Натана Фэллона был огромный выпуклый лоб, маленький курносый нос, на котором сидели очки с толстыми стеклами без оправы, и большой улыбающийся рот, придававший лицу дружелюбное, хотя и несколько заискивающее выражение. На макушке у него была лысина, да и надо лбом волосы заметно поредели, зато оставшиеся он отрастил насколько это только было возможно и зачесывал снизу вверх, закрепляя лаком, чтобы лысина блестела не так ярко.

— Мистер Мейсон! — воскликнул он. — Мистер Перри Мейсон! Я просто не в состоянии выразить все мое удовольствие от личного знакомства с вами. Я ваш искренний и давний поклонник. Я следил за отчетами в прессе о ваших судебных триумфах. Я уже давно решил, что если вдруг окажусь в каком‑нибудь затруднительном положении, то обращусь за помощью именно к вам.

— Отлично, — сказал Мейсон, пожимая ему руку и незаметно подмигивая Делле Стрит. — Стало быть, насколько я понял, вы попали в затруднительное положение?

— Нет, нет, нет, отнюдь! Ну что вы, дорогой мой мистер Мейсон! Я боюсь, вы меня не так поняли. Со мной все в полном порядке.

— О, прошу прощения, — сказал Мейсон, — значит, я просто неверно вас понял. Садитесь!

Мейсон уселся за большим столом. Делла Стрит, с блокнотом наготове, заняла свое место.

— О, дорогой мой мистер Мейсон, я просто не могу выразить мои чувства от встречи с вами и с вашей прелестной секретаршей — мисс Стрит! Это подлинное удовольствие — видеть ее очаровательную фигуру.

— От ваших слов может создаться впечатление, что она раздета догола, — произнес Мейсон.

— О, нет, нет! Ну что вы, дорогой мой мистер Мейсон! Ну что вы, ради Бога!

Делла Стрит, оторвавшись от своего блокнота, бросила на него озорной взгляд.

Фэллон поспешил оправдаться:

— Я всего лишь имел в виду, что раньше только читал о ней и она была для меня чем‑то неосязаемым, неопределенным. А теперь она стала для меня вполне определенной и очень даже осязаемой.

— И к тому же, — добавил Мейсон, — готовой застенографировать ваше обращение, чтобы зарегистрировать его по всей форме, как это полагается в нашем офисе.

— Да, да, конечно! Извините меня, мистер Мейсон! Разумеется, я понимаю, насколько ценно ваше время.