Гудвин не торопился со словами. Пока Марта говорила правильно. Если мягкотелого Бориса дядя за сусала возьмет, тот живо расколется, кто его красиво жить научил. Предпоследний абзац письма ясно показал, как толстый боров приятеля Гудвина ценит.

А дядя скоро спросит. Мама Сара не зря приезжала. Приказ явиться в Женеву для личного доклада поступил еще на прошлой неделе.

— Мы, Вова, его статьей накроем. Да такой статьей, с которой в крытке вольно не живут. Заставим Борю целину вспахать.

— Ну-у-у, — протянул Гудвин и несколько расслабился. Домино мела пургу, как последняя дунька. — Несерьезная тема. Борику сильничать не надо, бабы сами на него прыгают.

— Твоими молитвами, — под нос буркнула Домино. — Но мы подставу организуем. Да не простую, а коллективную.

Гудвин с сомнением покрутил головой, пригладил пятерней жидкие волосы и крепко задумался. Взять Борю Гольдмана на групповом изнасиловании — задача практически невыполнимая. Теориями можно развлекаться хоть до утра, язык и уши все стерпят, но действительно заставить лощеного дельца применить к женщине силу — невозможно. Боря труслив, как серая мышь.

— Может, ствол или наркоту подкинем?

— Фи, Вова, как примитивно. Выкрутится.

— Тогда голый номер. Боря трус, баба только «Караул!» крикнет, он штаны на место и ходу. О коллективке и базарить нечего…

Марта неспешно встала, развязала поясок легкого домашнего платья, расстегнула верхние пуговицы и осторожно спустила его с плеч.

У Гудвина моментально вспотели ладони. Он решил, что женщина использует тело как последний аргумент, и с натугой, сально усмехнулся. Поваляться сегодня в постели с Мартой он, конечно, надеялся, но после всего сказанного надежды оставил.

— Ничего-о-о, — сиплым шепотом протянул Гудвин.

— Ты идиот, Вова! — рявкнула Марта. — Смотри сюда! — Женщина дернула подбородком влево и развернулась спиной. У левой ключицы и над лопаткой выделялись темные пятна — чья-то сильная пятерня стискивала плечо Марты до синяков.

Непроизвольно подбородок Вовы пополз вниз. На несколько секунд он так и застыл с открытым ртом.

— Это что… Борик, что ли, отметился?! — наконец выдавил он.

Марта распахнула полы платья, поставила ногу на журнальный столик, и Гудвин увидел — на стройном ухоженном бедре синели такие же пятна.

— Это не Борик, Вова, это твой кокс, — поправляя одежду, буркнула Марта. — У Бори после порошка башню напрочь сносит.

— Да ты что?! — поразился Гудвин. Он уже и думать забыл о стройном атласном бедре, мелькнувшим только что перед его носом. — Не замечал…

— А следовало, — укорила Марта.

— Стой, — дошло внезапно до Гудовина. — Он что, до сих пор к тебе ездит?!

Домино усмехнулась:

— И ездит, и спит, и разговоры разговаривает. Ты ведь ему кого подкладываешь, а? Мясо. А Борик у нас интеллектуал, ему поговорить в постели охота…

— О чем? — насторожился Гудвин.

— Обо всем, Вова, обо всем. Ты небось думал: «Ах, какой я молодец, ах, какой парень ловкий».