|
Народ стекался туда со всех сторон, длинная, галдящая очередь была видна ещё издали. Ну что ж, хорошее развлечение, людям – радость, дирекции – полные аншлаги, а значит, всё складывается к общему взаимоудовольствию. Рядышком важно прошествовали двое приказчиков, те самые, что во время прошлого представления сидели за нашими спинами.
– Чей‑то я про козу не всё понял. Уж больно морда у ей осмысленная… – Да и баб без одёжи показано не было! Небось уж сёдни‑то не отвертятся… Я сделал вид, что не замечаю их болтовни, и ускорил шаг. Парни понимающе приотстали: – А участковый‑то куда несётся, нешто опять кого под арест волочить? Вот ведь человек деятельности неумеренной… – Дак недаром, видать, вчерася он на представлении так к козе присматривался. От нынче по рогам и повяжет! А представь, ежели б ему там баб без одёжи показали… В прежние времена я бы, наверное, покраснел или обиделся. Сейчас уже ничего, привык, даже не оборачиваюсь. Лукошкинцы – народ общительный, широкой души и безграничного любопытства, уследить за каждым просто невозможно… Пусть себе болтают, это скорее проявление заботы, нежели желание похохмить над органами. Мне так кажется… Всю дорогу до отделения думал о пропавшей девушке, и, признаться, мысли мои были не особенно весёлыми… С одной стороны, все твердят, что обрезанная коса – это решающая улика: раз отрезана – значит, всё, девушка наверняка мертва. С другой стороны, пока труп не обнаружен, всегда остаётся какая‑то надежда… Попробуем поискать более‑менее логичную причину похищения. В конце концов, женщин крали во все времена, вопрос – с какой целью: женитьба, насилие, выкуп, шантаж? Пока мне почему‑то представлялась самой конструктивной версия психа‑одиночки. Почему? Не знаю, какая‑то смутная ассоциация с «кошачьим маньяком», обезглавливающим безвинных мурок и барсиков. Хотя вообще‑то строить предположения на пустом месте бессмысленно, глупо и даже опасно… – Митька не пробегал? – мимоходом полюбопытствовал я, козырнув нашим стрельцам. – Был, да в Немецкую слободу утёк, – доложили мне, – вроде как тесто какое ему там наобещали. – Рецепт, что ли? Стрельцы виновато пожали плечами, дескать, кто ж его начитанного разберёт…
* * *
Задержанного гражданина Брусникина для профилактики и протрезвления сунули в поруб. Там и летом холодно, а уж в конце мая – хоть волков морозь… Через пару часов выпустим шёлкового… Сам Еремеев отсутствовал, посему я немного постоял на крылечке и шагнул в дом. В горнице – картина маслом! Баба Яга, крупнейший авторитет в области знахарства и ведьмовства, сложив сухонькие ручки на коленях, сидит, выпрямив спинку, как школьница, а перед её крючковатым носом покачивает девичьей косой с бантиком сосредоточенный кот Василий. По‑моему, Митькины эксперименты становятся чуточку заразны… Я посмотрел коту в глаза и покрутил пальцем у виска. Василий обиделся, фыркнул и ушёл мрачный, скрестив лапы на груди. Бабка чихнула, вздрогнула и, глянув на меня, ужасно засмущалась: – Охти ж тебе, Никитушка! Стучать бы надобно, мало ли чем мы тута… занимаемся… – С котом?! – сухо уточнил я. – Ну, ваше дело молодое… – И то верно, – согласилась Яга, чем ввергла меня буквально в предобморочное состояние. – Дело молодое, необкатанное, а тока что ж мне, с перву разу новых методов экспертизных не опробовать? Чай, я не дура запечная, поперек прогрессу с ухватом не попру. |
