– Вы забываете, мой милый, что хороший капитан обычно не умеет плавать и покидает судно последним!

Ворюга рассвирепел:

– Открывай саквояж, не то…

– Грабить путешественника дурно. На вашем месте я бы поостерегся.

– Живо доставай деньги! Хватит болтать! Виконт открыл саквояж, извлек оттуда элегантный пистолет, отлитый из серебра, и направил его на грабителей.

– Предупреждаю: я вхожу в шестерку лучших стрелков Соединенного Королевства. А стоит мне поупражняться, как я научусь стрелять лучше всех!

Незадачливые бандюги тотчас прыгнули в воду.

– Как жаль, – вздохнул аристократ. – Мне было бы полезно поупражняться.

11

Ежедневно Картер думал о Долине царей, такой близкой и в то же время далекой. Работы хватало. Говард должен был до мельчайших подробностей перерисовывать какую-нибудь сцену приношения даров, изображение корабля или столбец иероглифов. В его обязанности входило запечатлеть великолепие храма, в котором царила богиня Хатор и ее волшебная загадочная улыбка. Картер с таким усердием зарисовывал лик богини, что у него задрожали руки. Не в силах продолжать работу, он ушел с раскопа, отпросившись у Навиля на полдня.

Куда же пойти развеяться? Разве что в Луксор. Казалось, что высоченные колонны тамошнего храма уходят прямо в небеса. Картер сел на паром, где, как обычно, царило невероятное оживление. Как удавалось на таком ничтожном пространстве уместить множество людей с товаром и скотиной? Женщины стояли групками и о чем-то разговаривали. Интересно, знали ли эти добропорядочные мусульманки, что черное платье в начале нашей эры носила египетская христианка, оплакивая смерть Спасителя?

Когда все живое и неживое было втиснуто на борт, паром тронулся и неторопливо двинулся к противоположному берегу.

Картер заметил эту девушку, когда паром прошел половину пути. Лет двадцати, в длинном красном платье. Ее изящную шею обвивали бусы из ляпис-лазури, а на правом запястье сиял золотой браслет. У нее были удивительно тонкие черты лица, длинные черные волосы и сине-зеленые глаза, которые она подводила черной тушью, а ногти на руках и ногах красила хной. Между ней и Картером оказался крестьянин с толстым животом, ехавший на базар торговать луком и бобами.

– Меня зовут Говард Картер, – не удержавшись, выпалил юноша, стараясь унять дрожь в голосе. – Простите мою дерзость, но вы очень похожи на богиню Хатор с рельефов храма в Дейр-эль-Бахри!

Девушке было неловко, но она собралась с духом и ответила:

– Нельзя так расхваливать женщин, мистер Картер. Сглазите красоту и мужа оскорбите.

– Вы замужем?

– Нет. А вы, должно быть, археолог?

– Я художник. Работаю на раскопках в Дейр-эль-Бахри.

– Да, этот храм действительно прекрасен. Я часто рассказываю о нем.

– Кому?

– У себя в деревне детям, когда даю уроки. А еще я могу быть медсестрой и гидом, если подворачивается случай.

– Вот почему вы так прекрасно говорите по-английски.

– А вы владеете арабским языком?

Говард произнес пару вежливых фраз, начав с традиционного вступления «во имя Аллаха милостивого, милосердного!». Девушка улыбнулась:

– Неплохо, вам стоит продолжить изучение арабского!

– Вы готовы взять меня в ученики?

В этот момент паром замедлил ход. Толпа зашевелилась. Пассажиры стали торопливо собираться, внезапно позабыв о восточной плавности движений. Картер испугался, что потеряет девушку, выскочив на берег, стал ждать. Как только красавица сошла с парома, Говард подбежал к ней:

– Вас проводить?

– Я иду домой.