— Он поправится?

— Безусловно. Сильный организм, молодой. Но легкое пробито, теперь за ним придется следить всю жизнь.

— Сколько времени, на ваш взгляд, уйдет на полное выздоровление?

— Два-три месяца. А осенью хорошо бы свозить больного в Швейцарию или Альпийскую Германию.

— Вам что-нибудь требуется сейчас для полноценного лечения Яна Францевича? Лекарства, инструменты? Говорите без оглядки на сумму.

— Нет, случай не сложный. Наша лечебница справится своими силами.

— Что вы скажете о характере ранения? Бил профессионалист?

— О да! Точно под левую лопатку, наповал. Обычный человек умер бы мгновенно.

— Скажите, а не вас случайно приглашали осматривать тела задушенных детей?

Тут доктор даже обиделся:

— Меня, и вовсе не случайно! Я уездный врач!

— Извините, не хотел вас задеть. Что имеете сказать об этих жертвах? Можно предположить, что все три убийства совершило одно лицо?

— А вам, милостивый государь, какое дело до этих убийств? Обратитесь в управление полиции. Там расскажут… если сочтут нужным…

— Доктор, у вас есть дети?

В лице Захарьина что-то дрогнуло:

— Ну… сыну девятый год.

— И вы за него не опасаетесь? В городе маньяк, полиция его не ищет. А вот Титус, отец семейства, его искал. Делал работу за ту самую полицию, в которую вы посоветовали мне обратиться. Видимо, убийца почувствовал угрозу и решил избавиться. Помогите теперь мне найти его!

— Ваш управляющий искал маньяка? Он производил партикулярное расследование?

— Да. Ранее, до службы здесь, Ян Францевич возглавлял Нижегородскую сыскную полицию. Искать он умеет очень хорошо.

— Теперь понятно… — Доктор присел прямо на подоконник и жестом пригласил Лыкова последовать его примеру. — Вы правы — наши полицианты слишком увлечены лесной торговлей, чтобы ловить убийцу. Безобразие. Но я не в силах тут ничего поделать. А вот вам помогу, чем смогу. Вы ведь тоже, поди, из бывших сыщиков?

— Почему же из бывших? Служу в Петербурге помощником начальника Летучего отряда Департамента полиции…

— Ого!

— …а сюда прибыл в отпуск на два месяца. С целью найти маньяка. Вам, как отцу, это на руку.

— Безусловно!

— Итак, рассказывайте все, что знаете.

И Захарьин, понизив голос и косясь по сторонам, изложил следующее.

Все три убийства, по его словам, определенно были совершены одним человеком. Полового насилия над детьми совершено не было, но мучили их жестоко. У всех троих были вывернуты и переломаны пальцы рук, вырваны пряди волос. И душил их маньяк долго, возможно, растягивая удовольствие. Еще доктор высказал важное и неожиданное предположение:

— Мне кажется, — сказал он, — что детей убивал подросток. Или старик.

— Почему?

— Он, конечно, был много сильнее своих жертв, но… Как бы это точнее выразить? В его действиях не ощущалось силы взрослого мужчины, вот! И то, что я счел за растягивание удовольствия, быть может, происходило от недостатка у маньяка физической мощи.

— Подросток или старик… А психические больные в Варнавине есть?

— Это первое и единственное, что выяснила полиция. Опасных психопатов нет. Последнего буйнопомешанного отправили в Кострому еще шесть лет назад. Имеются безобидные сельские дурачки, но они все на виду, живут в своих семьях. Нет, наш маньяк не состоит на врачебном учете. И внешне представляется окружающим совершенно здоровым.

— И он подросток или мужчина некрепкого телосложения.