Сегодня день выдался на редкость удачным. Все были полны сил, даже пожилые служащие вышли на площадку, пытаясь укротить холод.

Здесь же присутствовали и жены, разодетые в пестрые шерстяные шапочки, шарфики и варежки, теплые, мягкие сапожки; каждая стремилась сегодня походить на девушку из мечты, которой когда-то грезил любой из присутствующих мужчин и которая почудилась ему либо на катке Рокфеллеровского центра, либо на льду одного из местных озер.

Дэмьен и Марк были капитанами. Они бросили жребий, кому первому предстоит набирать команду. Жребий пал на Дэмьена. Он, конечно, тут же воспользовался случаем и первым выбрал своего приемного отца. Ричард забавно раскланялся, выказывая нарочитую гордость тем, что его отметили первым, а затем присоединился к Дэмьену.

Марк начал с Ахертона. Строго говоря, игроком тот был неважным, но недостатки с лихвой восполнялись энтузиазмом Билла. Ахертон благодарно улыбнулся и заскользил в сторону Марка. Следующим Дэмьен выбрал Бухера. Возможно, это был своего рода ответный шаг после вчерашнего, такого необычного, разговора. Или Дэмьен вдруг осознал, что Бухер был из породы тех, с кем надо играть в одной команде, а не против. Бухер стремительно бросился к Дэмьену и Ричарду, обдав их веером ледяных осколков.

Следующий свой выбор Марк остановил на Пасариане. Ему нравился индеец, хотя, по большому счету, от Пасариана был такой же толк, что на скачках – от задумчивой кобылы. Но дух индейца компенсировал неумение играть. На льду он творил чудеса. Пасариан так умел подбадривать игроков, что команда неизменно одерживала победу.

Наконец команды были сформированы, очерчены края площадки, и игра началась.

Бухер был умелым игроком, всегда уверенным в себе и идущим напролом. Видимо, он много и упорно тренировался. Ричард держался в тени, не выказывая желания играть виртуозно и попасть в центр внимания. Он наблюдал за Бухером и вдруг понял: у Поля начисто отсутствует понимание, что все это – просто игра. Охотничий азарт Бухера насторожил и испугал его. Он исподтишка принялся наблюдать за своим приемным сыном.

Даже в этой любительской игре Дэмьен выказывал поразительное, особенно для мальчика его лет, мастерство. Мелькая то здесь, то там, он наслаждался борьбой, сверкал лезвиями коньков, выписывая на льду замысловатые фигуры. Все восхищенно наблюдали за ним; Дэмьен, ловко и умело орудуя клюшкой, большую часть времени не выпускал шайбу, и, несмотря на все усилия соперников, именно он определил ход игры.

Чарльз Уоррен предпочел сегодня не играть. Вместо этого он проковылял на своих коньках к краю реки, окончательно притомившись, стряхнул снег – следы последнего падения – и неуклюже заскользил туда, где Анна Торн возилась у большой передвижной жаровни. Все слуги были отпущены, поэтому здесь царила на редкость непринужденная атмосфера. Анна состряпала уже целую гору гамбургеров, булочек с сосисками и жареного на углях мяса – и все это так быстро и толково, будто родилась настоящей кухаркой.

Заметив Уоррена, жена Ричарда крикнула:

– Что вы хотите?

– Булочку с сосиской, – запыхавшись, бросил Уоррен. Анна протянула ему одну.

– Все?

– Для начала все, – заявил Уоррен. – Я так проголодался, что, наверное, съел бы все ваши сосиски.

Он проглотил за один прием полбулочки и водрузил на оставшуюся часть целую горку лука с соусом.