И сладкой речью упованья

         Ее сомненья разгонял,

         И след проступка и страданья

         С нее слезами он смывал.

         Издалека уж звуки рая

         К ним доносилися – как вдруг,

         Свободный путь пересекая,

         Взвился из бездны адский дух.

         Он был могущ, как вихорь шумный,

         Блистал, как молнии струя,

         И гордо в дерзости безумной

         Он говорит: «Она моя!»

         К груди хранительной прижалась,

         Молитвой ужас заглуша,

         Тамары грешная душа.

         Судьба грядущего решалась,

         Пред нею снова он стоял,

         Но, боже! – кто б его узнал?

         Каким смотрел он злобным взглядом,

         Как полон был смертельным ядом

         Вражды, не знающей конца, —

         И веяло могильным хладом

         От неподвижного лица.

         «Исчезни, мрачный дух сомненья! —

         Посланник неба отвечал: —

         Довольно ты торжествовал;

         Но час суда теперь настал —

         И благо божие решенье!

         Дни испытания прошли;

         С одеждой бренною земли

         Оковы зла с нее ниспали.

         Узнай! давно ее мы ждали!

         Ее душа была из тех,

         Которых жизнь – одно мгновенье

         Невыносимого мученья,

         Недосягаемых утех:

         Творец из лучшего эфира

         Соткал живые струны их,

         Они не созданы для мира,

         И мир был создан не для них!

         Ценой жестокой искупила

         Она сомнения свои…

         Она страдала и любила —

         И рай открылся для любви!»

         И Ангел строгими очами

         На искусителя взглянул

         И, радостно взмахнув крылами,

         В сиянье неба потонул.