– Если бы он выжил, ты не собрал бы стих, – уперся Коваль. – Да, мы спасали тебя, потому что ты важнее. А бездарная баба Яга, между прочим, тебе промывание желудка делала, и отварами поила, и кровь пускала.

– То есть ты – невиноватый? – с издевкой осведомился старец.

Артур вздохнул, вытер обильный пот со лба. В замкнутом домике-тыкве становилось невыносимо жарко. Что самое обидное – где-то неподалеку, в иллюзорном мирке лампы, журчал прохладный фонтан. Проклятый джинн все не появлялся.

– Хорошо, я – виноват, – примирительно заговорил Артур. – Я сказал Варваре, чтобы тебя не будила, пока меня нет, а Яге сказал, что с синим дикарем мы сами разберемся.

– А она и рада была небось что ты ее освободил, – зло хохотнул мортус.

– Она была рада, – не стал спорить Коваль. – Я виноват. Я предвидел, что он умрет. Мало того, я сказал Варваре, чтобы будила тебя, когда у него начнется агония. Я хотел, чтобы ты сложил, наконец, этот чертов стих! И потом… Я ведь не ошибся – это Буба тебя вылечил?

В темноте Коваль почувствовал, как мортус вздрогнул.

– Что, угадал я? Ведь тебя смертельным ядом траванули, Бродяга, разве не так? Я хоть и не колдун, но такие вещи чую на расстоянии. Яга бы тебя не спасла, только Буба. Он собрал твой стих, так что ты мне спасибо должен говорить.

– Он собрал, – безжизненным голосом ответил мортус. – Все предсказания свершились. Я добился бессмертия, но теперь не хочу. Тебе не понять, Артур. Никому не понять, кроме Белых мортусов. Но их больше не осталось, один я такой. Стих даже прочесть не могу, там половина слов, точно музыка льется…

– Откуда ты узнал, как оживлять Феникса?

– То-то и оно, в корень зришь, – усмехнулся Бродяга. – Едва стих сложился, как стало ясно все… и про Феникса, и про Карамаза твоего, и про Русь, и про себя…

Артуру показалось, что домик-тыква начал подрагивать. Еще один хороший признак, пусть хоть что-то происходит, черт побери, лишь бы не думать, что их тут забыли! У Артура жутко чесался нос, и пот заливал глаза, но не было возможности даже разогнуть руку, чтобы почесаться.

– Стало ясно все? – переспросил он. – Выходит, ты теперь знаешь, что надо делать? С птицей с этой, и вообще…

– Ах, вон ты о чем, – снизошел Бродяга. – Может, и ясно, а может, – и нет. На место попаду – там разберемся. Одно точно скажу – кровь лить никому не буду, да и недолго мне осталось…

У Артура вертелся на языке следующий вопрос, но задать его он не успел, потому что шершавый глиняный пол под ногами пропал, и они сообща ухнули в пропасть. Однако свободное падение продолжалось недолго. Очень скоро Коваль угадал вблизи знакомые уже очертания титанической шахты, вдоль стен которой поднимались и опускались мешки с энергонесущими организмами.

«Мальцы в бутылях», о которых так грезил озерный колдун дед Савва. Живые аккумуляторы, скорчившиеся в гибких мешках, десятиметровые личинки. Серийные организмы группы «гиф», предназначенные для переброски энергии шестнадцатого энергокаскада в иные точки галактики. Домик-тыква испарился, мужчины смогли отлипнуть друг от друга, Феникс радостно забился в объятиях старца, ощутив свободу. Бродяга оглядывался с безумными глазами.

Три полупрозрачных кристалла, каждый размером с пульмановский вагон, проплыли бесшумно сверху вниз по центру шахты.