Хейке впервые встретился с дочерью Элизабет и Вемунда. В отблесках костра волосы девочки словно оживали. Глаза — большие, темно-синие. Выражение глаз — как у лесной зверюшки. Чистые, тонкие черты лица, чувственный рот…

Хейке нисколько не удивился. До него доходили слухи о том, насколько красивы были родители Винги. Платье девочки превратилось в лохмотья, да и выросла она из него давно.

— Дитя мое, — произнес он. — Я не знаю, да и предположить не могу, сколько тебе лет. Либо ты очень взрослый ребенок, либо совсем еще юная девушка. Сколько же тебе лет?

— Ах, если бы я сама знала, — жалобно произнесла она. — Я родилась осенью 1777 года.

— Тогда тебе сейчас шестнадцать, скоро исполнится семнадцать.

— Выходит, что так, — застенчиво согласилась она. — А ты кто? Откуда?

— Я сын Сёльве. Ингрид, что жила в Гростенсхольме, приходилась мне бабкой по отцовской линии.

— Ясно, — беззаботно произнесла она. Подумать только, как хорошо она говорит. Винга сама удивлялась. Надо же, она почти ничего не забыла. Впрочем, с Хейке было легко разговаривать.

— Присядь-ка. Давай поговорим.

Винга послушалась и торжественно уселась. Момент был незабываемый! Один из рода Людей Льда вернулся в ее согн!

— Я слышала о проклятии, — сказала она. — Я поняла, что ты один из «меченых». Но я думала, что все «меченые» — злые.

Хейке хотелось ответить, что глубоко в душе у него спрятано нечто ужасное. Но он никогда не позволит этому ужасному выйти на поверхность и разрушить ее доверие.

— Однако твой предок Ульвхедин был не только злым. Да и Ингрид тоже.

— Нет! А Ингрид была такой красавицей! Он криво усмехнулся:

— Внешность и характер — две разные вещи.

— А вот и нет, — запальчиво выкрикнула она и тут же покраснела. Фу, как глупо! Нельзя так себя вести! А она еще старается произвести на Хейке хорошее впечатление. Показать, что она разумна и воспитана. Нельзя позорить своих родителей.

Он над чем-то задумался. Потом спросил:

— Так тебе действительно почти семнадцать? Никогда бы не подумал!

— А что, непохоже? — вконец сконфузилась Винга.

— Нет. Я думал, тебе не больше тринадцати. Но присмотревшись повнимательнее понял, что ты должно быть старше.

— И как это ты определил?

Он неловко обрисовал ее формы:

— По фигуре. По общему впечатлению.

— Но как ты определил? — повторила она.

— Ну… — Хейке пришлось нелегко. — Ну я просто чувствую, что ты не ребенок. — И прибавил со вздохом: — Все это только усложняет дело.

— Почему? — спросила она в третий раз.

— Я хотел взять тебя под свою защиту. Теперь это невозможно.

Он улыбнулся, увидев, что она снова собирается спросить «почему?», но тут же пожалел об этом.

И поторопился объяснить:

— Ты больше не можешь здесь жить. Да и я этого не хочу. Я живу в небольшом домике на краю согна. Мы могли бы жить там вместе. Один пожилой крестьянин, Эйрик, помог мне найти этот дом. Но теперь мы не можем жить вместе. Люди сразу начнут болтать. Видишь ли, жить в одном доме с ребенком или с почти взрослой женщиной — это две разные вещи.

— Я что-то не пойму.

Он взглянул на нее — уж не насмехается ли она над ним. Нет, она и вправду смотрела на него вопросительно.