|
Победят формы наиболее приспособленные. То же самое относится и к людям. Но, победив отраву и радиацию, приспособленные формы не прекратили мутаций. Мир меняется, мы меняемся вместе с ним. – Стало быть, вы не управляете бешеным лесом? – Скорее – мы приспосабливаемся, – возразила Нежность. – Лес управляет нами. Лес хочет вернуться, мы помогаем ему. – Зачем вы мне это рассказали? – Затем, что ты помогал Юкихару. Мы узнали о тебе, когда ты убил много наших гномов. Мне донесли, что в стане красных появился очень опасный человек. Когда мне донесли, что ты натворил в стане желтых, я поняла, что ты действительно опасен. Мы поверили, что ты родился до Большой Смерти. – Мне… неприятно, что я кого-то убил. Мне очень жаль. Но они напали первые. – Ничего страшного, это не люди. Ай неуловимым жестом подозвала одного из зеленых солдат. Тот снял кожистый шлем, под шлемом оказалась голова без лица. Точнее даже не голова – а шишковидный нарост на шее. – У других я видел лица, – выдавил Артур. – Гномы бывают разные, – Ай пожала плечами, точно рассуждала о сортах картофеля. – Но зачем вы напали на красных? Вам мало места? – Мы не нападали. Они жгут леса сто тридцать лет. Со времени образования первой нашей колонии. Мы всего лишь хотим спасти их детей. Красный Токио контролирует концерн «Сумитомо кэмиклз». Когда-то они были главными конкурентами «Асахи». В Сумитомо еще помнят, как делать биороботов, но давно забыли, зачем обезьяны нужны. Им даже не приходит в голову расчистить метро и канализацию. Они проводят бои и превращают детей в зависимых операторов. Но дети должны иметь право на выбор, разве не так? – Пожалуй, так. Но Юкихару говорил мне, что вы совместно боретесь с войсками императора. – Ты думаешь, нас ненавидят за то, что мы расплавляем города на побережье? Это не так. Нас боятся, потому что мы другие. Многие люди бегут к нам. – А вас не пугает, что лес скоро захватит всю Японию? Вас не пугает, что лес сделал вас своими операторами? – Мы надеемся, что он захватит всю планету. Тогда в мир вернется равновесие. Природа умеет себя регулировать, а люди не умеют. – Кажется, русские качальщики рассуждают похоже. – Иначе и быть не может. Разум и истина везде похожи. А фальшивым верованиям и традициям – нет числа. Мы стараемся никого не убивать. Все эти люди, которые столь самоотверженно кидаются в бой с огнеметами, они могли бы обрести счастье. Здесь полно земли для вспашки, фрукты, коренья и непуганая дичь. Здесь можно рубить лес и строить деревни, и жить без болезней и горя. Однако, – императрица брезгливо кивнула на полумертвого Сэма, – однако глупцы предпочитают раннюю и трудную смерть. – Но если все начнут рубить деревья и пачкать, и стрелять оленей… – начал Артур. – Ничего страшного не произойдет, – возразила Красота. – Саморегуляция. Негритянка слегка споткнулась на длинном слове. – Не верю, – осмелел Артур. – Когда-то так все и происходило. Сто тысяч лет назад. По саваннам бродили племена, им хватало мяса и кореньев. Но потом люди стали размножаться и воевать. А вы тут придумали утопию. Поверьте, все вернется на свои рельсы. – Не вернется, если мы уничтожим грязь, – женщины продолжали по-доброму улыбаться. – Грязь не только на земле. Нужно многое изменить в людях. – Вы думаете, что, разрушив заводы, спасете мир? – Это путь к равновесию. В прошлый раз был спид. В следующий раз люди вымрут окончательно. Что-то произошло с фруктовыми деревьями за время короткой беседы. |
