- Успокойся, - он подошел ближе, внимательно, рассматривая образовавшуюся опухоль. - Было очень больно?

- Я немного выпила, поэтому не помню.

Антон принес мазь, обработал воспаление. Жжение стихло, уступило место зуду.

- Постой так немного. Не одевайся. Пусть мазь впитается, - сказал Антон.

Полина натянуто улыбнулась.

- Очень некрасиво?

- Не хуже, чем слово.

- Я тоже так думаю.

- Скажи, ты уверена, что они не обманут тебя?

- Кто? Дерек?

- Хотя бы.

- Не должен.

- Почему?

- Я встречаюсь с его братом. Зачем ему это делать?

- Ну, ты же сама сказала, что первую татуировку сделали из-за него.

- Я не знаю! - Полина недовольно всплеснула руками. - Разве у меня есть выбор?

- Тебе виднее.

- По-моему, теперь все равно уже поздно отступать.

- Главное, чтобы тебе это нравилось.

Антон подошел и заботливо осмотрел воспалившуюся кожу в районе татуировки.

Глава 2

Судья Кира Демидовна Джанибекова не могла заснуть. Ночь, которая всегда сулила долгожданный отдых, предательски наполнила сознание мыслями. Неужели клеймо отношений с Петром Лесковым будет всю оставшуюся жизнь довлеть над ней? Даже брат начал косо смотреть в ее сторону. Неужели он думает, что между ней и этим недочеловеком что-то есть? Как теперь доказать, что она не испытывает к бывшему коллеге ничего кроме ненависти и презрения? Что нужно сделать для этого?

Она вспомнила свои визиты к Лескову, когда он был уже в тюрьме. Разве они чем-то отличались от тех визитов, когда он был судьей, когда она, истекая желанием, бежала к нему домой, опасаясь любопытных взглядов? Даже в те моменты она была холодна и надменна. Ни разу они не говорили о чувствах. Между ними был только секс, в котором каждый из партнеров относился к другому с презрением. Два непримиримых соперника, объединенные одной страстью.

Она помнила, как Лесков встречал ее с бокалом вина в руке. Он делал это намеренно, желая показать безразличие к ее визиту. С тем же безразличием она принимала уже наполненный для нее бокал. Иногда Лесков забывал об этом, говоря, что она знает, где бар и может сама обслужить себя. Кира Джанибекова всегда ненавидела, как начинались их встречи. Обмен ничего не значащими колкостями, когда никто особенно не старается преуспеть в красноречии, разве только, чтобы унизить собеседника. Затем они отправлялись в спальню, туда, где шторы были плотно задернуты, чтобы никто не смог увидеть их. Они всегда запирали дверь. Всегда выключали свет…

Сейчас Кира Джанибекова уже не могла вспомнить целовала ли она когда-нибудь Лескова. Если и да, то только в пылу страсти и то, она не была уверена. Даже оставшись в закрытой комнате, окутанной мраком, они не удосуживались прекратить свое необъяснимое противостояние. Большая застеленная чистым бельем кровать всегда выглядела ненавистно и желанно одновременно. Осознание предстоящей плотской близости смешивалось с отвращением. Они раздевались, начиная ненавидеть друг друга еще сильнее. Презрение - вот что они дарили друг другу вместо классических постельных фраз. В спальне, каждый из них хотел доказать несостоятельность другого. Иногда побеждал Лесков, и тогда, желая продлить победное шествие, он старался взять как можно больше трофеев у этого поверженного противника, выкинувшего белый флаг. Иногда побеждала Кира Джанибекова, что в свою очередь не делало ее менее беспощадной к проигравшей стороне. Она добивала Лескова, заставляя чувствовать себя ничтожеством, жалким подобием мужчины, рабом в ее руках.

Лишь изредка в их безумной войне побеждала сама война, расчетливо принося в жертву победе своих лучших воинов. Если Кира Джанибекова и Петр Лесков когда-то и обменивались поцелуем, то это было именно в такие моменты, о которых впоследствии они старались не вспоминать даже наедине с самими собою.