В первый момент Клермон испугался и хотел бросить свиток, ибо прекрасно осознавал опасность магии. Неожиданно им овладело совершенное спокойствие: он свернул пергамент, привязал его обратно к руке статуэтки, тщательно завернул божка в ткань, затем убрал свою находку на самое дно сундука, завалив её многочисленными фолиантами. В голове пронеслась мысль: «Время ещё не пришло…»

В это время король Франции Филипп Август II пребывал в затруднительном финансовом положении – казна была истощена. Франция была настолько мала, что не могла противостоять английской Аквитании*, всё более распространяющей своё влияние на соседние земли. Непомерная тяга к роскоши, разного рода балам и праздникам, охотам, маскарадам и молодым любовницам сделала своё дело, финансы Франции таяли на глазах. Королевство Лангедок давно не давало покоя Филиппу. Богатство Раймонда VI Тулузского вызывало в короле жгучую зависть, а его независимое поведение, ни в грошь не ставящее авторитет Франции, а соответственно и его, помазанника Божьего, – ненависть.

Во время своего паломничества в монастырь Сито, которому король Франции всячески покровительствовал, он обсудил проблему зарвавшегося Лангедока с аббатом Арнольдом*, рьяным католиком и алчным до чужого добра. Во время из одной бесед, а их отличало всегда удивительное взаимопонимание, король заметил:

– Дорогой аббат, не кажется ли вам, что с Тулузами надо поступить жёстко? Они совершенно не уважают Святую церковь, мне докладывают, что в церквях годами не служатся мессы. Рыба, как известно, гниёт с головы, и вот эта самая голова способствует распространению ереси, которая пытается проникнуть и во Францию, – возмущался Филипп. – Насколько мне известно, в Лангедоке существует четыре катарских церкви: Альбижуа, Аженуа, Тулузская и Каркассонская. Как доложили мои верные люди, по инициативе Тулузской и Каркассонской общин состоялось их совместное собрание в Сан-Фелисе. Там они избрали себе епископов. Также, на катарском соборе в Сан-Фелисе присутствовал епископ Франции Роберт д’Эпернон, представлявший катаров Шампани, Бургундии и Фландрии, а именно общины из , , ,  и . Эта зараза глубоко проникла на землю Франции! Граф  ещё пытался обуздать еретиков, но его сын Раймонд VI при поддержке ярых еретиков Транкавелей и де Фуа и вовсе не намерен считаться с католической церковью.

– Сир, совершенно с вами согласен! – рьяно поддакнул аббат. – Раймонда VI надо призвать к уважению Святой церкви. А если это не поможет, то объявить крестовый поход против Лангедока.

– Да, святой отец, меня тоже посещают подобные мысли. Лангедок слишком хорош, богат и плодороден. Королевство должно стать протекторатом Франции и платить налоги, причём немалые. Если же возникнут волнения, их следует подавить. Вассалов, преданных Тулузам, уничтожить, а их земли разделить между нашими баронами, на которых можно будет опереться при необходимости. Следует связаться с Римом, дабы Папа Иннокентий III принял эдикт, обязывающий Тулузов выплачивать специальный церковный налог. Мы задушим Раймонда VI налогами и недовольство Римом в Лангедоке станут неизбежными. И вот тогда, наступит ваша очередь, дорогой аббат, из ваших уст должен прозвучать пламенный призыв к крестовому походу против еретиков Лангедока, оскверняющих своими вымыслами истинную католическую веру. Эти вероотступники осквернили всё! Они считают Иисуса простым смертным и отвергают непорочное зачатие Девы Марии! Неслыханное святотатство!

– Именно святотатство, сир! – с жаром поддержал короля священнослужитель. – Они отвергают крещение младенцев, таинство исповеди и брака! Мало того, катары считают святое распятие орудием казни! – брызгал слюной Арнольд, задыхаясь от праведного гнева. – Отлучение от церкви их не пугает! Остаётся только один способ пресечь эту заразу: уничтожить еретиков в их же логове.