Я грустно улыбнулась, глядя на Маталину и ее дочерей, занятых обустройством жилья, а потом, опустив крышку стола вниз так, что остался ставший уже традиционным дюйм, я взяла планшет и поискала взглядом, куда бы мне сесть. На планшете был закреплен растущий список способов обнаружить вызов демона. На полях — краткий список тех, кто мог желать моей смерти. Но есть куда более безопасные способы убийства, чем послать демона, и я была уверена, что к имени вызывающего Ала меня приведет первый список, а не второй. Истощив местные ресурсы, буду искать за пределами штата.

Свет был включен полностью, работало отопление, отгоняя тень прохлады в воздухе, и осенний вечер превратился в летний полдень. Святилище нашей церкви уже не было святилищем в строгом смысле слова: скамьи и алтарь убрали еще до того, как я сюда переехала, и остался просторный зал с узкими витражными окнами, тянущимися от высоты колена под самый погодок. Мой стол стоял на низком алтарном возвышении впереди, справа от места, где раньше был алтарь.

Ближе к темной прихожей стоял кабинетный рояль Айви, на котором играли редко, а впереди напротив моего стола — свежеобставленный уголок, где можно было беседовать с возможными клиентами, не таская их через всю церковь в наши личные комнаты. Айви поставила на журнальный столик тарелку с крекерами, сыром и маринованной селедочкой, но мой взгляд привлек прежде всего бильярд. Когда-то он принадлежал Кистену, и поэтому я на него и смотрела.

Айви и Дженкс подарили мне его на день рождения. Больше ничего от Кистена Айви не взяла, кроме пепла и воспоминаний. Я думаю, она отдала мне стол как безмолвное свидетельство, что Кистен много значил для нас обеих. Он был моим бойфрендом, но до того они с Айви были задушевными друзьями и даже жили вместе, и только они оба могли понять, какой ад устроил для каждого из них их мастер-вампир Пискари — так он любил их. По-своему.

Все радикально переменилось за три месяца с тех пор, как бывшая любовница Айви, Стриж, убила Пискари и оказалась в тюрьме по обвинению в противоправных действиях, повлекших за собой смерть потерпевшего. Но вместо ожидаемой войны за передел, когда вампиры второго уровня дрались бы за власть, явился мастер-вампир из другого штата — с такой харизмой, что никто не решился бросить ему вызов. Я с тех пор узнала, что привнесение свежей крови — обычная практика, и что в хартии Цинциннати есть глава о том, что делать при внезапном кризисе власти в городе.

А что было необычным — это что новый мастер принял на работу всех до единого смещенных вампиров Пискари, а не привел свою камарилью. Это проявление заботы о кадрах резко прервало полосу грязной неразберихи у вампиров, которая представляла опасность и для Айви, и для меня. А то, что новым мастером оказался Ринн Кормель — тот самый, который правил страной во время Поворота, наверное, сыграло решающую роль в том, что Айви так быстро подчинилась. Обычно она скупа на уважение, но как не восхититься вампиром, который написал руководство по вампирскому сексу, разошедшееся в большем числе экземпляров, чем пост-Поворотная Библия, и который даже президентом побывал.

Я с ним еще не виделась, но Айви говорила, что он держится скромно и формально-вежливо, и она была бы рада лучше его узнать. Раз он ее мастер, то в какой-то момент кровавое свидание им положено — уж такое правило. Я думаю, что его еще не было, но Айви такие вещи держит про себя, вопреки своей вполне оправданной репутации. Наверное, я должна быть рада, что он не назначил Айви своей наследницей и не превратил мою жизнь в ад. Ринн привез свою наследницу, и эта женщина, кажется, была единственным живым вампиром, прибывшим с ним из Вашингтона.

Так что после смерти Кистена у Айви появился новый мастер-вампир, а у меня — бильярдный стол в прихожей. Я знала, что целомудренная в смысле крови ведьма и живой вампир надолго друг с другом не останутся, но несмотря на это я Кистена любила, и когда я узнаю, кому Пискари отдал Кистена как отдают в благодарность поросенка, я наточу колья и приду разбираться.