Глядя на вечнодымящего босса, диву даёшься, как он полтора или два часа выдерживает в полёте без курева.

— Потому что воевал за Республику, фактически — под командованием красных. Теперь Советы воюют за Гитлера, против нас.

— Формально — нет. Но снабжают топливом, материалами. Быть может, вы и правы. Однако для анализа боевых приёмов это не существенно. И так, жду от вас рассказ про ту войну.

Я начал неохотно, потом распалился. Пронзительно синее небо, перечёркнутое чёрными длинными хвостами от горящих "Фиатов", "Москас" и "Чатос", тупое и бесцельное барражирование над городом в дни, когда фалангисты и не думали нападать, пылающие дома и мёртвые дети, не спасённые нами от бомбёжек. Торжественное и мертвенно бледное лицо бесконечно любимой женщины, недвижимо застывшей в гробу…

Бадер ни разу не перебил, не задал ни единого вопроса. Наверно, его обожают дамы, несмотря на типичный для лётчиков низкий рост. Он темноволос, с удивительно правильными чертами лица, без малейших признаков "лошадиных челюстей", столь распространённых у местной аристократии. А главное — умеет слушать, барышни порой ценят это больше, нежели героическую профессию и лётный оклад.

Выводы он сделал свои, местами достаточно неожиданные. Наверно, я недооценил его острый ум и холодную, как у арифмометра, расчётливость.

— Билл, вы — не тот человек, за которого себя выдаёте.

— Поясните, сэр…

— Вы — лётчик до мозга костей. Не верю, что после Испании вы болтались по морям как тупой матрос.

Я опустил голову, потом решился на полуправду, встретившись с ним взглядом.

— Да, сэр. В моей биографии с весны 1939 года и до возвращения в Британию был особый эпизод. О нём не сообщил разведке и предпочитаю не говорить вам.

— Вы кого‑то убили? — Бадер наклонился вперёд и выпустил особо густой клуб дыма.

— Точно не могу сказать, сэр. Возможно, они выпрыгнули с парашютом.

Винд — лидер снова откинулся на спинку кресла.

— Значит, ещё раз влезли в какую‑то войну. Где там брали наёмников? В Китае? Или в Польше? Последнее вряд ли — Гитлер и Сталин поделили несчастную страну раньше, чем поляки своих успели мобилизовать. Какие уж тут наёмники! Значит — Китай.

— С вашего разрешения, сэр, я не буду комментировать.

— Договорились, — Бадер ещё плеснул виски в оба стакана. — По вашим словам, авиация красных не очень хорошо организована. Если Сталин открыто вступит в войну на стороне Гитлера либо снова пошлёт "добровольцев" по примеру Испании, русские ВВС — не столь сильный противник, как Люфтваффе.

— Да, сэр.

Он снова наклонился ко мне.

— А если придётся сбивать бывших товарищей из ПВО Мадрида?

— Не дрогну, сэр!

"Предатель!" — заверещал Ванятка, с большего научившийся понимать английскую речь.

"Заткнись. Хочешь, чтобы нас из КВВС вышвырнули? Да и не будет Союз с Британией воевать".

— Надеюсь. Тем более — верю в вашу искренность касательно ненависти к гуннам. Личный счёт к "Кондору", по — моему, тоже прекрасно. Вы в курсе, что Мёльдерс во Франции?

— Нет, сэр. Не откажусь встретиться с ним в воздухе.

— Он — опасный враг, Билл.

— Я тоже.

Бадер хохотнул.

— По крайней мере, вне боя вы летаете и стреляете хорошо. А раз сбивали гуннов и макаронников в Испании, надеюсь, что и сейчас не растеряетесь.