Изменить размер шрифта - +
Зрители попались неискушенные, здесь не надо быть талантливым актером, сойдет и грубая игра.

Может, зря я в воры подался? Может, Голливуд и все остальные понесли невосполнимую утрату?

— Не надо так волноваться, я легко перенесу отмену контракта. Но вы все же подумайте на досуге, кто знает, какие сокровенные желания найдутся. — Я по-доброму подмигнул все более бледнеющему офицеру.

Вот сейчас его уже с индусом не перепутаешь — вылитый эскимос, к тому же ни разу не загоравший.

— Впрочем, господин Мушду, я все же открою эту дверь. Примите это как искренний намек на наше дальнейшее весьма плодотворное сотрудничество.

Взгляд мой стал как у питона в тот момент, когда он собирается распахнуть пасть перед загипнотизированным кроликом. На деле я не собирался запугивать суеверного офицера сверх всякой меры, просто не было сил смотреть, как издеваются над честным замком. Если все взломщики здесь такие, без работы я точно не останусь.

Прикасаться лишний раз к здешнему грязному железу не хотелось, и я попросил солдата:

— Проверните, пожалуйста, замок до отказа влево. Я сказал влево, а не вправо. Вот так уже лучше.

— Но она все равно закрыта, — проблеял криворукий неудачник.

— Разумеется, — кивнул я. — Здесь ведь две системы защиты: замок, который вы столь долго истязали ключом, и встроенный засов.

— Засов?

— Да, всего лишь примитивный засов.

С этими словами я потянул на себя рычаг, который эти недалекие люди считали скорее всего дополнительной ручкой. При этом пояснил:

— Разумная система: срабатывает быстро, изнутри уже не открыть и в отличие от простого накладного засова закрывается быстрее и с усилием. Если в камере возникнет проблема, надзирателю достаточно выскочить, прикрыть дверь и сделать одно движение. После уже можно не спеша и без риска возиться с ключом. Здесь, как я обратил внимание, во многих камерах так устроено. Странно, что никто из вас не заметил.

Обернулся к Мушду, подмигнул:

— На этот раз бесплатно. Считайте маленьким задатком.

Офицера передернуло, но в тот же миг и его лицо, и лица всех остальных, исключая мое и Дата, превратились в каменные маски. Военнослужащие застыли по стойке «смирно» и, очень похоже, даже дышать перестали.

И это лишь потому, что дверь камеры распахнулась.

Уж не знаю, что они там собирались увидеть, а лично я ничего такого уж страшного, требующего идеальной дисциплины, не заметил. Разве что позавидовал внутренней обстановке. Там, может, и сыровато, но имелась койка с матрасом и даже почти чистым на вид бельем. И стол стоял, и два стула со спинками, а не какие-нибудь табуреты. И даже полка с книгами имелась.

Умеют ведь некоторые даже сидеть с комфортом, не то что психованный Дат.

За порог ступил единственный обитатель камеры. Пропорциями тела он походил на кряжистого Шфарича, но размерами его серьезно превосходил. До него на всех здешних обитателей я смотрел сверху вниз, но сейчас глаза наши оказались практически на одном уровне. Ну разве что на сантиметр-другой мои повыше. Но уж Дату до него далеко, а раньше даже с ним никто здесь не мог сравняться.

Но не габариты тут главное, а… Даже не знаю, как сформулировать, но с первого взгляда понятно, что это очень сильный человек. И речь здесь идет не о физической силе. Харизма, как говорится, так и прет. Грубое лицо будто небрежно высечено из камня, взгляд такой, будто не человек смотрит, а всесокрушающая буровая установка. А если вспомнить, что глаза — зеркало души, то душа у генерала куда беспощаднее, чем у воинства, что заявилось за ним в эту тюрьму.

— Генерал Грул, ждем ваших приказаний! — доложил Мушду.

Здоровяк не стал затягивать с ответом, рявкнув так, что чуть уши не заложило:

— Болваны! Какой от вас толк, если вы простейший замок открыть не могли?!

— Но…

— Молчать, когда вас не спрашивают! Хочу видеть, кого вы привлекли для такой работы? Наверняка тоже дурак, но в сравнении с вами он просто редкий гений! Показать!

Мушду, прикрывая меня собой, даже на цыпочки поднялся, но тут делать было нечего, пришлось отойти на шаг, показать пальцем, доложить все тем же солдафонским тоном:

— Вот он!

Грул единственный, кто при виде меня не вытаращил глаза от великого удивления.

Быстрый переход