– Простите, мистер Норт, это невозможно.

– Почему?

– Я пытаюсь закончить рукопись. Моя книга и сценарий к фильму должны выйти одновременно.

– Я знаю.

– Издатель уже два раза переносил мне срок окончательной сдачи рукописи. Я не могу просить еще об одном одолжении.

– Какое это имеет отношение к моему пребыванию в вашем доме?

Он развалился в кресле, эту позу он мог бы запатентовать как собственное изобретение: руки лежали на обшитых кожей подлокотниках, нога по-ковбойски закинута на ногу. Рэйлан вполне допускал, что его план может провалиться. Но, встретив отказ, лишь утвердился в своем решении добиться задуманного. Почему вдова так сопротивлялась его безобидному желанию? Может, ей есть что скрывать?

– Я не готова сейчас отдать дом в ваше распоряжение, – сказала она. – Мне будет сложно собрать все мои записи, уложить рукопись и…

– Я не прошу вас уезжать из дома.

– Но вы ведь не предполагаете, что мы будем жить там вместе.

Тень улыбки тронула уголки его губ.

– Именно это я и предполагаю. Жить вместе. Как жили вы и мистер Рамм.

Он вытянул вперед ноги, положил их одна на другую, скрестил пальцы на животе, демонстрируя полную беспечность. Никто бы и не подумал, что от волнения сердце его сейчас бешено колотилось. Вот уже сколько лет Рэйлан не ощущал такого возбуждения, какое вызывала у него эта необычная женщина. Как он устал от всех заискивающих рож!

– Не пугайтесь так, миссис Рамм. Нам не обязательно спать в одной постели. – Он посчитал про себя до трех и добавил: – Если, конечно, ваша интимная жизнь не окажется неотъемлемой частью моего вживания в образ вашего мужа.

При этих словах Кирстен вскочила и повернулась к нему спиной. Она рассеянно переставила мраморные фигурки на лакированном столе Мэла, щелкнула зажигалкой и обнаружила, что та не заправлена. Передвинула пепельницу, постучала по ладони ножом для вскрытия конвертов и, опершись о край стола попкой, которую Рэйлану так хотелось погладить, наконец обернулась к нему.

– По-моему, мистер Норт, все это просто дешевый трюк для публики. Мне ваша затея не нравится, и я не собираюсь вам подыгрывать.

– Разве я когда-нибудь делал что-либо на публику?

– Нет, – честно ответила она, уставившись в пол.

Рэйлан никогда не уставал наблюдать и изучать человеческую натуру. Еще ребенком он любил копировать реакции разных людей на те или иные события и отгадывать мотивы их поведения. Слова Кирстен не поддавались никакому объяснению, а выражение ее голубых глаз не соответствовало тому, что произносили ее уста: она говорила одно, но думала другое. Просьба актера была встречена не только с неприязнью, но и со страхом. Почему? Чего она так испугалась? Его?..

– Вы против того, чтобы я играл вашего мужа в фильме, ведь так?

– Да.

Вряд ли кто решился бы ответить ему так правдиво. Рэйлан оценил подобную честность и счел ее достойной уважения.

– Из-за чего именно?

– Мой муж был общительным, открытым, дружелюбным человеком. Он любил своих почитателей, которые вились вокруг него постоянно, мог провести несколько часов кряду, раздавая автографы, чтобы доставить им удовольствие. – Кирстен, бесцельно ходившая по комнате, вдруг остановилась и повернулась к нему. – Вы же, напротив, сторонитесь публики, которая любит вас. Я никогда не слышала, чтобы кто-то назвал вас открытым или щедрым.