Вдруг застеснявшись, она села на среднюю ступеньку полка, плотно сжав колени и положив на них руки. В этой целомудренной позе могла бы сидеть, скажем, ученица приходской школы, ожидая аудиенции у игуменьи. Рэйлан улыбнулся, смахнул пот с ресниц и сел на ступеньку ниже.

– Так ты вошла в сауну в тот вечер? – В глазах Кирстен отражался красный огонек лампы, но ему больше нравилось думать, что это мерцает пламя страсти, которое зажег он, Рэйлан Норт.

– Нет.

– Ну же.

Целую вечность ее пальцы развязывали узел. Затем еще столетие длилось мгновение, когда она прижимала к себе мокрое полотенце.

Наконец она отняла руки от груди. Махровое облако упало. Кирстен сидела перед ним совершенно голая. Соски круглых упругих грудей были твердыми, несмотря на жару. Бедра подчеркивали узкую талию. В лоне пряталось гнездышко курчавых темных волос, блестевших капельками сседающегося пара. Пот и начинавший таять крем для тела придавали коже матовый блеск. Лицо в рамке черных волос казалось совсем юным, слишком юным для любви.

Истекая потом, Рэйлан встал перед ней на колени. Ее глаза находились чуть выше его. Он запрокинул голову, она склонила лицо, и губы их встретились. Поцелуй растрогал его своей робостью. Он терпеливо ждал, пока страх растает. Кирстен положила руки ему на плечи, и язык Рэйлана скользнул между ее губами. Он чувствовал, как расслабляется ее тело и растет сексуальное напряжение. Казалось, между ними проходят электрические разряды желания. Поцелуи становились все более страстными, а его ладони не уставали гладить тело любимой и успокоились, лишь когда большие пальцы легли ей под груди.

– Как ты красива! – Он отстранился, чтобы посмотреть.

Его пальцы сначала описывали маленькие круги вокруг ее сосков, а затем слегка потрепали их. Кирстен шептала что-то бессвязное.

– Тебе нравится?

Веки ее были сомкнуты, рот приоткрыт, и из него вырывалось неровное дыхание. Она кивнула.

– Да, да. Но…

– Что, любовь моя?

– Поцелуй их.

Сердцебиение отдавалось звоном у него в ушах. Рэйлан был счастлив исполнить эту просьбу. Он взял губами один из розовых бутончиков и пососал его. Кирстен сжала руками его голову и поцеловала макушку.

– Сильнее, – простонала она. – Я хочу чувствовать это всем телом.

Он обнял ее и, жадно хватая зубами ее груди, старался не причинить боли. Малейший признак того, что ласки становятся слишком хищными, – и его нежный, как губка, язык зализывал больное место.

Он собрал ртом пот с ее грудей. Затем кончиком языка слизал все струйки от ключицы до пупка, задержался на мгновение, чтобы, раздвинув губами ямку, вытеснить оттуда капельку влаги, и последовал дальше вниз, пока не втянул в себя все.

Кирстен рыдала без слез, и он боялся, что слишком спешит. Рэйлан хотел успокоить ее поцелуем, но по губам, которые извивались под его губами, и рукам, которые неистово гладили его тело, понял, что она разгорячилась не меньше, чем он, и что стоны ее выражают полноту чувств, а не испуг.

– Твое тело прекрасно, Рэйлан!

– В нем, конечно, уже не осталось тайн для тебя. По крайней мере со спины – так я снимался в постельных сценах.

– На экране ты просто красивый актер, а здесь – совсем другое. Это личное. – Она с любовью осмотрела его с головы до ног.

Рэйлан всегда считал свое стройное, сильное тело одним из профессиональных достоинств, теперь же гордился им так, как никогда прежде.

Кирстен положила руки ему на грудь и провела пальцами по мокрым курчавым волосам. Его сердце переполнилось счастьем от сознания того, что он нравится Кирстен.

Им трудно было держать друг друга в объятиях, поскольку их тела были скользкими от пота и воды, но это лишь усиливало прелесть поцелуев.