– Ты что это там рассматриваешь? – спросил Стэнли не слишком любезно, так как замечание Артура об умывальнике его разозлило.

– Да так, ничего, – ответил Артур. – Просто подумал, что вид из этого окна далек от идеального.

– А чего бы ты хотел за семь фунтов в неделю? Не забывай, что ты тут единственный, кто платит семь бумажек за всю квартиру, и то только потому, что это долбаное правительство не позволяет мне брать больше за немеблированные комнаты. Согласись, что тебе здорово повезло, когда ты въехал в нее, еще до того, как был принят этот гребаный закон. И не думай спорить. Но времена, слава богу, изменились, и теперь за семь бумажек в неделю все, что тебе остается, это любоваться на дверь в подвал и ни в чем себе не отказывать. Согласен?

– Меня это абсолютно не касается, – ответил Артур. – Надеюсь, что мой однофамилец будет много времени проводить вне дома, как думаешь?

– Если у него с мозгами все в порядке, то да, – ответил Стэнли, потому что именно в этот момент через потолок на них обрушились богатырские звуки третьей части Восьмой симфонии Бетховена.

– Чайковский, – произнес Каспиан с умным видом. – Опять Дин завел свою шарманку. Мне все‑таки нравится что‑нибудь посовременнее.

– Никогда не увлекался музыкой, – заметил Артур и вышел в холл. – Ну, мне пора дальше. За покупками и так далее. Ты не хочешь выдать мне зарплату?

Держа хозяйственную сумку в одной руке, а пластиковый пакет с грязным бельем – в другой, Джонсон отправился по Тринити‑роуд в прачечную самообслуживания на Бразенос‑авеню. Конечно, он мог воспользоваться «КоинРамой» на Магдален‑хилл, но по Магдален‑хилл он каждый день ходил на работу, поэтому в выходные предпочитал разнообразить свои маршруты. В конце концов, по некоторым причинам Артур не так уж часто выходил на улицу, и никогда не делал этого после наступления темноты.

Поэтому, вместо того чтобы пройти через проезд Ориэл‑мьюз, мимо паба «Водяная лилия», а затем выйти на перекресток, он спустился мимо церкви Всех Святых, где, еще будучи ребенком, тщательно выучив библейский текст, проводил по два часа каждый День Господень. А тетушка Грейси всегда встречала его из церкви ровно в четыре часа. У Артура остались воспоминания, что она всегда ждала его под зонтом. Неужели тогда по воскресеньям всегда шел дождь и терраса на противоположной стороне улицы всегда была в серой дымке? Теперь этой террасы уже не было – место застроено домами с коммунальным жильем.

Джонсон прошел еще какое‑то расстояние по пути, по которому они с тетушкой Грейси всегда ходили домой. Сделав предостерегающий знак рукой, пересек Баллиол‑стрит по пешеходному переходу. Порадовался, что автобусу маршрута К12 пришлось затормозить перед переходом из‑за него одного. Здесь он спустился по Сент‑Джонс‑роуд, на которой еще сохранились старые дома, построенные каким‑то деловым, но не очень прозорливым предпринимателем в конце прошлого века, с фасадами в голландском стиле. Сейчас деревья на улице перед этими домами перемешались с фонарными столбами.

Служащий прачечной поздоровался с Артуром, и тот холодно кивнул ему в ответ. Джонсон всегда использовал только свой собственный стиральный порошок. Та голубая ерунда, которую прачечная предлагала по цене пять пенсов за маленький пакетик, не для него, благодарю покорно. Артур не доверял служителю загружать свое белье в сушилку, а кроме того, всегда с подозрением относился к другим посетителям, как бы они не украли его белье. Поэтому тридцать пять минут он, не шевелясь и ни с кем не общаясь, провел на скамейке перед барабаном, пока не закончился цикл стирки. Особое удовольствие доставил ему тот факт, что его голубые простыни, белоснежные полотенца, нижнее белье и рубашки намного превосходили по качеству безвкусное, купленное на дешевых распродажах белье в соседних машинах.