Роман Глушков. Демон ветра
Эпоха стального креста - 2
ПРОЛОГ
Он так быстр, что даже ветер не поспевает за ним. Он так стремителен, что промелькнет, и даже молния не успеет блеснуть.
Такуан Сохо. «Хроники меча тайа»
– Что дрожишь? – поинтересовался у подчиненного Гильермо, заметив, что тот перестал наблюдать за округой и, повесив арбалет на плечо, в
задумчивости прислонился к стене. – Нахохлился, прямо как ворона под дождем.
– Ветрено сегодня, – зябко поежился Драгомир, кутаясь в плащ. – Знобит. Продуло, наверное.
Драгомир отвечал с неохотой, поскольку знал: если зубоскал Гильермо завел с ним беседу, то только с целью прогнать собственную дремоту, а
для Гильермо лучшим средством от дремоты было найти подходящую жертву для насмешек и отвести на ней свою переполненную сарказма душу. И не
важно, что, кроме них, на этом участке стены оборонительного периметра больше никого не было, – Гильермо мог изгаляться над своими жертвами
без свидетелей. Драгомир подозревал, что даже одиночество не мешает Гильермо зубоскалить, правда смеяться над собственной тенью ему скорее
всего не особо нравилось – тень не обижалась.
А Драгомир обижался, причем обижался сильнее других Добровольцев Креста, что служили в гарнизоне Сарагосского епископа. Объяснялось это
просто: Драгомир – вспыльчивый серб, переведенный в Сарагосу из Ватикана за многочисленные дисциплинарные нарушения, – еще не успел
привыкнуть к бесцеремонности нового командира и поэтому реагировал на его нападки столь болезненно, в то время как остальные его новые
сослуживцы уже давно игнорировали докучливого задиру. Гильермо же знал, что заступаться за чужака-серба никто не станет, и потешался над
ним при каждом удобном случае.
И сегодняшний случай становиться исключением не собирался.
– Ну-ну, заливай больше: «знобит, продуло»! – расхохотался Гильермо так, что Драгомир начал опасаться, как бы он не разбудил весь
епископат, в том числе и строгого Сарагосского епископа. – Мне давно рассказывали, что сербы трусливы, а сейчас я в этом лишний раз
убеждаюсь! Глядите-ка: ветром его продуло! Нет бы взять да честно признаться, что боишься, так ведь даже на это духу не хватает! Разве не
видел я в своей жизни, как люди боятся? Видел, и не раз!
– Отстань! – буркнул Драгомир, которого и впрямь знобило от легкой хандры (все еще сказывалась перемена климата), но убеждать в этом
Гильермо у него отсутствовало всякое желание. Было лишь одно желание – заехать дешевому хохмачу по зубам. Однако такой справедливый, по
мнению Драгомира, но в действительности опрометчивый поступок мог вылиться для него в месяц карцера: не только бить старшего караула, а
даже перечить ему запрещал устав.
«Может быть, потом, – лениво подумал серб, потерев костяшки. – Если будет настроение…»
Гильермо, разумеется, просьбе Драгомира не внял. С тем же успехом «отстань» можно было сказать голодной акуле.
– Уж кому-кому, но тебе, юноша, меня точно не провести! – продолжал Гильермо в своей обычной унижающей манере. – Да от тебя за километр
страхом воняет! Перетрусил, аж поджилки трясутся!
– Пусть лучше страхом воняет, чем той тухлятиной, что от тебя несет! – огрызнулся Драгомир, который из юношеского возраста давно вырос и
вообще был ненамного младше самого Гильермо.
|
