— Самое сильное проклятие, мисс Поуп, материнское. Именно потому, что мать выносила и родила и навсегда осталась связана со своим чадом невидимой пуповиной. Пущенное по этой пуповине проклятие неизменно достигнет цели. А ненависть… Не встречал научных обоснований этому, но отчего-то особенно сильно ненавидят тех, кого должны были бы любить, или тех, кого любили когда-то. И тут мы переходим к теме любовных проклятий. Кто даст формулировку?

К концу опроса студенты расшевелились, и Оливер в целом остался удовлетворен.

— Неплохо поработали, — проговорил он, когда вопросы закончились. — Думаю, все поняли, чего я жду от вас на зачете.

И сжал за спиной кулак. Графики! Должен был сдать их позавчера. Вильямс, старая ехидна, до конца жизни ему этого не забудет.

— Все свободны, увидимся на будущей неделе. — В пятницу он специально поставил свои часы последними, чтобы иметь возможность в случае необходимости задержать группу после занятий. Сегодня вся группа ему не нужна. — Мисс Мэйнард, останьтесь, пожалуйста. Уже есть графики зачетов по другим дисциплинам?

Она кивнула.

— Я еще не выбрал время зачета по базовому предмету, — разъяснил Оливер. — Давайте посмотрим, какие дни у группы свободны и как это сочетается с моим расписанием.

Он мог бы взять графики на кафедре, но не хотел попадаться на глаза декану. И думал исключительно о зачете, ничего другого и в мыслях не было. Почти.

«Переведусь», — мысленно простонала Нелл.

В последние дни она привыкла реагировать этим обещанием на каждое воспоминание об Оливере Райхоне, а поскольку вспоминался тот нередко, мысли порой звучали непрерывными рассуждениями о переводе. Правильные мысли. Учиться он ей все равно не даст: вон за минувшие полтора часа даже не спросил ни разу, вспомнил только, когда речь зашла о графиках.

Нелл достала из сумки папку, в которую собирала все, что касалось организационной работы, и пошла к столу куратора. Спину тянуло после вчерашней прогулки, и ноги побаливали несмотря на то, что растерла их на ночь мазью со змеиным ядом еще из запасов Оуэна. Не мешало бы размять мышцы, чтобы избавиться от ломоты, и Нелл решила, что в общежитие пойдет окружным путем. Покурит по дороге. Успокоится.

Что успокаиваться понадобится, сомнений не было. Ее уже трясло, и по мере того, как она приближалась к мужчине, волнение усиливалось.

— Вы хорошо себя чувствуете, мисс Мэйнард?

— Вполне.

Она осторожно положила перед ним папку. Очень осторожно, до последнего не разжимая пальцев. И руку отвела медленно-медленно. Потому что, если бы не сдержалась, швырнула бы ему эту папку в лицо. Зачем? Да просто так. Может быть, хоть тогда посмотрел бы на нее, а не сквозь.

Хотя нет, не нужно. Пусть не смотрит.

— Это, кажется, не расписание. — Ректор озадаченно ткнул пальцем в лежащий сверху список.

— Нет, это перечень факультативов. Зачеты… Я сейчас найду…

Потянулась к бумагам и застыла на целый миг, случайно коснувшись его пальцев. Зажмурилась, представляя, как эти пальцы сожмут сейчас ее ладонь, и… испуганно отшатнулась, когда ее желание вдруг исполнилось.

— Опять? — прошептала, чувствуя, как жар заливает лицо. — Простите, я не…

Увидела его глаза и осеклась.

Не она. Не ее желание. Его.

А она невольно вырвавшимся извинением выдала себя с головой.

«Переведусь», — подумала со странным облегчением. Словно разрешала себе и ему то, что произойдет дальше. Ведь если переведется — какая разница?

Оливер ее разрешения не дожидался. Нелл еще боролась с остатками сомнений, вертелись в затуманенном мозгу мысли о переводе, о графиках, которые нужно было сразу дать ему, и тогда обошлось бы, быть может, а ее уже обнимали, нежно, но крепко, не оставляя шансов на побег.