Это могли быть гонки со стрельбой.

Или рукопашная схватка на ринге.

Или средневековое сражение.

Или бой с космическими демонами.

Все, что угодно…

Два дня провалялся Яр на диване, вставая лишь для того, чтобы сходить в туалет и принять заказанную еду. Он говорил себе, что это безделье — награда за визит в клинику, за начатое лечение. Он верил, что отдыхает, но к вечеру второго дня он настолько устал от такого отдыха, что выключил все, что мог выключить, и целый час лежал в мертвой комнате, слыша только уличный шум, тихую возню автономных домашних сиберов и глухое буханье соседской музыки.

Потом проснулся комми, завибрировал, заверещал истошно.

Яр вскочил, схватил орущий гэджет, даже не посмотрев на экран:

— Да?

— Привет, милый! Ты где пропадаешь? Второй день не могу до тебя достучаться.

Это была Ольша.

— Я?.. Дома… — Сердце колотилось так, что Яру захотелось прижать его локтем. — Два дня дома.

— С тобой все хорошо?

— Да… Теперь, да. Теперь нормально.

— Что значит «теперь»? — Она надула губки.

— Я был в клинике. Помнишь, я говорил тебе, что плохо себя чувствую?

— Нет, не помню.

— А, извини! Это я Мае говорил.

— Она тебя еще не бросила?

— Нет.

— Она не любит тебя.

— Это ты ее не любишь.

— Да, не люблю. И ты отлично знаешь за что… Так что тебе сказали в клинике?

— Буду жить, не волнуйся. Но если б я к ним не пришел… Боюсь, через пару недель ты стала бы вдовой.

— Шутишь?

— Ничуть.

— Шутишь! — Ольша заулыбалась. — Я знаю, ты сейчас просто хочешь побыть один. На тебя такое находит. Вот и придумываешь разные отговорки. Или у тебя появился кто-то еще? Ты что, опять влюбился?

— Нет же! — Яр поморщился.

— Я волнуюсь. Ты уже неделю не отмечался в дневнике, а твой комми почему-то не отвечает.

— Он сломался и иногда теряет сеть.

— Купи новый.

— Не хочу. Я так долго искал этот.

— Тогда сдай его в ремонт.

— Но большую-то часть времени он работает!

— Ну, я тогда не знаю… — Она дернула плечиком. — Поступай, как хочешь… Мне нужно тебя увидеть, милый. Я соскучилась. Можно я приеду к тебе?

— Когда?

— Завтра.

— Не знаю… — Яр колебался.

— Ну что случилось? Ты не один сейчас?! Ты не один! Я чувствую!

— Прекрати! Что за чушь? Я совершенно один! — Яр отвернул от себя комми, обвел им вокруг, показывая жене, что в комнате кроме него никого нет.

— Я пожалуюсь Алете!

— На что?

— На тебя.

Яр вздохнул. Заставил себя успокоиться. Сказал:

— Приезжай послезавтра. Утром. А завтра я начну приводить себя в порядок. Я болел и плохо сейчас выгляжу.

— Хорошо, милый, — выдержав паузу, обиженно произнесла Ольша — У меня к тебе будет очень серьезный разговор, готовься. И я тебя люблю.

— Я тебя тоже.

Они одновременно чмокнули камеры комми и завершили связь.

Утро началось с приветствия ви-тренера. Он вышел из матовой глубины стены-экрана, насвистывая какой-то древний мотив и подпевая себе: «Эй-хей, моя малышка…»

Яр открыл один глаз и протяжно зевнул.