ГЛАВА 71

Хитон сняли с одного плеча, пропустили его край под рукой и связали на груди узлом. По обнаженной спине стали стегать кожаной плетью. Если Влад падал, его поднимали и начинали бить снова. Руки его были связаны спереди, а конец веревки вплели в хвост ослицы. Ослицу не стегали, лишь ласково хлопали по крупу, заставляя бежать резвее. «Я не могу, я не должен чувствовать боль!» – думал Влад, но при каждом ударе плетью с трудом подавлял крик, стискивал зубы, кусал до крови губы.

Ослица уставала, ей давали передохнуть, а Влада в это время кидали на землю и били палкой по пяткам. Бесконечная толпа обложила дорогу в Иерусалим. Люди стояли на обочине, кричали, кидали во Влада камнями и норовили уколоть его под ребра остро заточенными кольями. Все повторялось – те же узкие улочки, храм, резиденция наместника, но нынешняя круговерть была залита кровью… Сколько людей! Сколько ненавидящих взглядов! Господи, где же ты?!

Христос где-то рядом… совсем рядом…

Удар хлыстом.

– Встать!!! Вперед!!!

Он с трудом поднялся на ноги. Брусчатка, липкая и скользкая от его крови, качалась под ним. Толпа выла, ревела и колыхалась, словно штормящий океан.

– На кого ты поднял руку?!

– Ты поставил себя выше Господа!

– Убейте его! Убейте его сейчас!

Солдаты из последних сил сдерживали напор толпы, упираясь в злобную массу щитами. Кому-то из легионеров пришлось схватиться за меч.

«Почему мне больно? Это ведь сон! Все это нереально! Этого нет, нет!»

Его спина горела огнем. Казалось, что с каждым ударом плеткой ему на спину выплескивают ведро кипятка. Кто-то из толпы кинул ему под ноги ворох сухих терновых веток, и Влад прошел по ним босыми ногами. Он закричал и заплакал от боли, когда крепкие длинные шипы глубоко вошли в его ступни. Толпа восторженно заулюлюкала.

– Залейте ему в горло расплавленное железо! – доносился со стороны вопль. – Он очень громко стонет!

– Отдайте его нам!

Уже и ослица выдохлась идти по шумной узкой улочке в гору, и тогда солдаты отпустили изнемогшее животное и с удвоенной силой стали стегать Влада плетками. Когда кровавые брызги орошали толпу, та отвечала радостным воплем.

«Господи! – молился Влад. – Ты же не можешь спокойно созерцать это! Ты ведь тоже страдаешь вместе со мной, ибо все не так, как ты задумал!»

Дорога становилась все круче, и к самой вершине холма Влад поднимался только в сопровождении римлян. Беснующаяся толпа осталась внизу, но ее страшный, канализационный рев доносился досюда. На каменистом склоне Влад упал. Его били шедевром римского пыточного искусства – бичом из бычьей кожи flagellum, который в несколько ударов превратил спину Влада в развороченное кровавое месиво. Христос где-то рядом… совсем рядом…

Четверо солдат, расположившись рядом, с воодушевлением сколачивали крест, прибивали толстыми гвоздями с большими шляпками шероховатую поперечину. Они очень старались, движения их были точными, как у профессиональных плотников, будто они знали, что их далекие потомки паписты выберут это омерзительное орудие пыток и казни своим священным символом, наклепают бесчисленное количество золотых и серебряных крестиков, будут их целовать, холить и лелеять, водружать их на храмы, часовни и могилы, да принуждать кого ни попадя молиться на них. Казнили б на гильотине, или вешали б на веревках, или травили б в газовой камере – был бы другой символ… Но речь не об этом. Легионер, кому была поручена церемония казни, ударом меча перебил веревку на руках Влада и по небрежности отсек ему часть большого пальца. Другой схватил его за волосы и, помогая бичом, принудил встать на ноги, неимоверно распухшие от терновых шипов.