|
– Садись в кабину, – сказал он Насте, но та не могла пошевелиться, завороженно глядя на то, как из зала кафетерия в коридор выходит Лиза – быстро и уверенно. Их разделяло метров десять, не больше, и Настя видела, как изменилось лицо Лизы, когда она заметила канистру с бензином у себя в ногах. На миг все замерло, а потом Филипп Петрович нажал на курок небольшого автомата, и в коридоре все стало белым и жарким, и там уже не было ни Лизы, ни мертвых тел, только жадное пламя, лижущее стены. – Садись в кабину, – повторил Филипп Петрович, и Настя поспешно прыгнула в микроавтобус. Машина так резко стартовала, как будто выпрыгнула со двора, снеся по пути деревянный забор, продравшись через кустарник, попрыгав на рытвинах, но все же выбравшись затем на асфальт. – Не забудь про карточку, – сказал Филипп Петрович, который так низко склонился над рулевым колесом, словно на нем было написано что-то важное. – Карточку? – Позвони… – Но… Ведь вы же сейчас привезете меня куда нужно… Зачем звонить? – Мы, наверное, не доедем, – с сожалением сказал Филипп Петрович. – Почему? – Сдохну я, – сказал Филипп Петрович и закрыл глаза. 16 Филипп Петрович закрыл глаза и лег на рулевое колесо, отчего машина через пару секунд съехала с шоссе, вздрогнула на преодолении канавы и устремилась куда-то в темноту. Настя одновременно орала и пыталась повернуть руль влево, отчего микроавтобус мотало из стороны в сторону, но поскольку Филипп Петрович своим весом держал руль, то развернуть машину в нужном направлении Насте так и не удалось. Минуты через полторы Филипп Петрович открыл глаза, выпрямился и автоматически схватился за руль. – Слава богу! – сквозь слезы пробормотала Настя. – Я уже думала, что вы… – Попозже. Еще минут десять я протяну. Филипп Петрович переоценил свои возможности – как только машина вернулась на шоссе, Филипп Петрович стал клевать носом и смотреть на дорогу одним полуприщуренным глазом. Настя не стала ждать, пока он опять потеряет сознание, схватила сумку Филиппа Петровича, поставила себе на колени и лихорадочно перерыла ее – не зная наверняка, что именно она ищет, но надеясь, что Филипп Петрович припас что-нибудь и на этот случай. Она нашла коробку с таблетками, упаковку одноразовых шприцев и какие-то ампулы, но что со всем этим было делать… – Это, – Филипп Петрович ткнул пальцем в набор ампул с нежно-голубой жидкостью. – Точно? – Ага. И она выдрала шприц из упаковки, сломала головку ампулы, набрала полный шприц голубого лекарства… – Куда колоть? – В бок, – Филипп Петрович поднял локоть, чтобы Насте было удобнее. – Да, прямо сквозь рубашку. Но через рубашку у Насти не получилось, потому что кровь засохла и превратила рубашку в непробиваемый панцирь. Настя осторожно приподняла рубашку, Филипп Петрович морщился, словно собирался чихать, и Настя только потом поняла, что она отдирала прилипшую одежду от кожи. Дожав поршень шприца до предела, она с надеждой посмотрела на Филиппа Петровича, словно укол мог в секунду исцелить раненого. Тот почувствовал ее взгляд и криво усмехнулся: – Потом как-нибудь еще… поиграем в больницу. – Обязательно, – сказала Настя, чувствуя, как слезы, которые она уже не в силах удержать, ползут по щекам, как дрожащие губы ощущают их соленый вкус. |
