|
Жить — значит быть свободным. И Ярга рвался к небу, невзирая ни на что. Он знал, что бесплотные духи не способны испытывать боль, это невозможно даже в самой смелой теории, ведь, лишившись тела, Ярга полностью избавился от связанных с его использованием неприятных нюансов. Боль — один из них. Но ещё при самой первой попытке обрести свободу Ярга понял, что ошибался. Слишком прочно, слишком умело наложили печати. И поднимаясь по тоннелю, он испытывал дикую, невозможную, невообразимую боль. Будто плоть его не сгнила тысячи лет назад, а продолжала гореть в закрывающих ворота заклинаниях, будто кто то придумал способ, позволяющий нанести кровавую рану пустоте. Бесплотный дух стонал, чувствуя, как крошатся в порошок кости. Как тлеют сухожилия. Как пронзают кожу ледяные иглы. Ему казалось, что с ним играют лучшие палачи Тёмного Двора. Неспешно играют, приближаясь к развязке с безжалостной медлительностью, но… Ярга поднимался вверх, к небу. Ярга хотел на волю. И готов был терпеть любую боль. Он давно потерял счёт проведённым в заточении годам. Сотни или тысячи? Для бесплотного духа разница на порядок несущественна. Тело сгнило, но враги просчитались: в тот миг, когда умерла израненная оболочка, Ярга уже не нуждался в ней. Предатели не знали, насколько сильным он успел стать. Они не рискнули спуститься за ним на последний уровень Крепости, сочли, что нанесённые ему раны достаточно тяжелы и Ярга не сумеет оправиться. Сбежали, заперев за собой врата. И просчитались. За гибелью своего тела Ярга наблюдал со стороны. Бесплотный и очень очень злой. Сначала Ярга думал, что вырваться из заточения не составит особого труда, однако умные и прагматичные враги использовали для закрытия врат самые сильные заклинания, а потому обретение свободы растянулось на века. Или тысячелетия? Бесплотному духу сложно управляться с материальными предметами, невозможно произнести заклинание. Маги, создающие духов, вкладывают в арканы дополнительные формулы, позволяющие фантомам обретать голос или возможность осязать. Но ведь Яргу не создавали. Он вырвался. Он спрятался от смерти. И помочь себе мог только сам. Он потратил десятки лет, чтобы научиться делать то, что умеет пятилетний малыш. Сотни — на возвращение способностей. Тысячи — на реализацию плана. К счастью, у него имелась энергия. Ярга так и не сумел взять под полный контроль темницу, но сумел уловить закономерности, понял, как работает созданная давным давно Крепость. А потом принялся штурмовать небо. Ещё дюйм! Ещё два дюйма!! Наверх! Через боль. Через смерть. На свободу! В какой то миг Ярге показалось, что на глазах у него выступили слезы. Что несуществующие железы выдавили из несуществующего тела соленые капли. И они полетели вниз, в бездонную тьму, из которой он рвался к небу. Показалось. Не было слез. Но была боль. И облака. Далеко далеко… Если бы у Светозары спросили, почему она отправилась в это место, она бы не смогла объяснить. Предчувствие? Непонятные ощущения? Полунамёки? Наверное — да, полунамёки. Тусклый шорох магических колокольчиков, разбросанных вокруг самой природой. Необъяснимое понимание, что происходит нечто… необычное. Именно поэтому Светозара не стала ни с кем делиться подозрениями: слишком странными и непонятными были чувства. А ещё колдунья вдруг подумала, что виной тому — прожитые годы. Решила, что слышит последний призыв, шепот тех, кто ушёл. Решила, что наступает её время… Светозара была полна сил и здоровья, но каждый новый день приближал её к закату, а если так, то чувства могут обманывать. И не следует звать тех, кому ещё жить, ведь на последний призыв не ходят компанией. И потому Белая Дама отправилась к источнику странного шороха одна. Покинула территорию, за которой присматривала последние десятилетия, и устремилась на север, в ничейные земли. |
