- Да, - ответила я. - Я всегда так работаю.

С этими словами я обмотала шею ярко-красным вязаным шарфом. Шарф был не только теплым, но и очень заметным. Посмотрела на себя в зеркало. Сойдет.

- Вас не угнетает ваша работа? - не удержался Эдварде.

В его глазах появилась теплота, которой я раньше не примечала. Должно быть, Эдвардс вспомнил, что он красивый мужчина, а я молодая женщина.

Я чуть было не ответила: «Нет, я считаю свою работу выгодной!» - но промолчала. Люди считают мой способ зарабатывать на жизнь неприятным. Что ж, отчасти так оно и есть.

- Я делаю это ради покойных, - ответила я.

Что тоже было правдой.

Эдвардс кивнул, словно я высказала глубокую мысль.

Он хотел, чтобы мы втроем уселись в его «аут-бек», но мы предпочли ехать в собственной машине. Мы всегда так поступали. Такая практика сложилась у нас с тех пор, как клиент оставил нас в лесу в девятнадцати милях от города, расстроившись, что мне не удалось найти тело его брата. Я была уверена, что труп лежит к западу от места, которое он назвал, но он не захотел платить за дальнейшие поиски. То была не моя вина, что его брат прожил достаточно, чтобы дотащиться до ручья. Нам тогда пришлось очень долго добираться пешком до города.

Я постаралась ни о чем не думать, пока мы следовали за Эдвардсом на северо-запад. Была золотая осень, ее красота привлекала множество туристов. По сторонам извилистой, взбирающейся в горы дороги стояли ларьки. В них продавали камешки и кристаллы - «настоящие ремесленные изделия Гор Озарка» - и разнообразные домашние варенья и джемы. Все торговые ларьки так или иначе муссировали тему невежественных горцев из глухомани - такая маркетинговая стратегия была мне непонятна. «Мы были невежественны, беззубы и живописны! Остановитесь, чтобы проверить, по-прежнему ли мы такие?»

Я смотрела в лес, в его прохладные сияющие глубины. По пути часто ощущала импульсы разной интенсивности.

Мертвецов, разумеется, хоть отбавляй. Но чем раньше произошла смерть, тем слабее я чувствую толчок.

Мне трудно описать это свое ощущение. Всех, конечно, очень интересует, каково это - чувствовать близость трупа. Тогда в моей голове как будто жужжит пчела или щелкает счетчик Гейгера. Эдакий настойчивый, неравномерный шум, который нарастает, когда я приближаюсь к трупу. В импульсе чувствуется что-то электрическое, он пробегает по всему моему телу. Меня это, впрочем, не слишком удивляет.

Мы проехали мимо трех кладбищ (одно совсем маленькое, очень старое), миновали место захоронения индейцев (их курган казался теперь обыкновенным холмом). Древняя могила отозвалась во мне очень слабо: я словно услышала издалека писк облака москитов.

Когда Пол Эдвардс остановился на обочине, я полностью сосредоточилась на лесе и на земле. Лес подступал так близко к дороге, что было трудно поставить на обочине две машины, не мешая проезжающим мимо автомобилям. Толливер, должно быть, беспокоился, что кто-нибудь проедет слишком близко и повредит «малибу». Впрочем, он промолчал.

- Расскажите мне, что произошло, - попросила я Эдвардса.

- Может, сами пойдете и посмотрите? Разве вам требуются пояснения? - с подозрением спросил Пол.

- Если я хоть что-нибудь узнаю об обстоятельствах случившегося, буду искать более целенаправленно, - ответила я.

- Ну хорошо. Весной Тини пошла на свидание с сыном миссис Тиг. Он к тому же племянник шерифа Брэнскома. Вы, должно быть, знаете, что Сибил и Харви - брат и сестра. Сына Сибил звали Делл. Он два года был любовником Тини. Они были одногодками, им было по семнадцать лет. Труп Делла обнаружил лесник. То ли мальчика застрелили, то ли он сам застрелился. Тини так и не нашли.

- Как обнаружили место их встречи? - спросил Толливер, указывая на землю, на которой мы стояли.

- Автомобиль припарковался именно здесь, где мы с вами стоим.