Пожалуй, мы так бы и просидели в этом тихом местечке все лето, если бы в один прекрасный июньский вечер, меня не тряхнуло особенно сильно и я не отключился почти на полчаса. Приступ был особенно сильным и, в отличие от всех предыдущих, окончился тем, что я полностью потерял сознание, но когда очнулся, то знал абсолютно точно, что мне нужно было теперь делать. Я так и сказал об этом Ольге:

– Вирати, теперь я знаю, что действительно являюсь Оорком. Наконец настал День Откровения.

Видимо, я сказал это слишком мрачным тоном, раз Ольга так испугалась моего сообщения. В эти полчаса в моей памяти, вдруг, всплыли, как бы географические координаты нескольких мест и в одно из них я должен был обязательно прийти. Причем я должен был добраться туда, как можно скорее. Взяв в руки географический атлас, я стал внимательно рассматривать карту европейской части России. Самым близким местом, до которого я непременно должен был добраться, находилось в Латвии. Это было Киж-озеро небольшое, озеро, похожее на восьмерку, и расположенное в Латвии близ местечка Вецаки, о котором я раньше знал только то, что его происхождение вызывало массу споров среди ученых. Теперь я знал, что в глубинах этого озера скрыто подземное убежище и именно до него я должен был добраться. Указав пальцем на это место, я торопливо сказал:

– Вирати, я должен срочно добраться до этого места и погрузиться в воды озера, чтобы проникнуть в подземное убежище Интайра. Там я открою Дверь и получу Знание. Собирайся, через два часа мы уходим.

Мы покинули свой лесной хутор около десяти часов ночи, но в это время года в этих местах было еще светло. Пока мы шли к границе, немного стемнело, но не настолько, чтобы переходить границу под покровом ночи, а ждать я не мог. До границы мы дошли прямо через болото, ловко прыгая с кочки на кочку и лишь изредка позволяя себе особо длинные прыжки, больше похожие на короткие подлеты летчиков, испытывающих самолет новой конструкции, чтобы преодолеть самые топкие и опасные места.

С российской стороны граница охранялась из рук вон плохо, зато эстонцы выстроили на своей стороне почти непреодолимый заслон. Нам очень повезло, что мы уже могли левитировать с изрядной прытью, иначе мы ни за что не смогли бы преодолеть несколько рядов высоких заграждений из колючей проволоки и почти сотню метров малозаметных заграждений, которые хотя и назывались так, тем не менее были прекрасно видны в невысокой траве. Пролетая над этим кошмаром на высоте двух метров, я с трудом представлял себе, как бы мы смогли перейти через эти дьявольские спирали из колючей проволоки, разложенные на земле.

Пролетев на бреющем полете метров двести, мы набрали высоту перед лесом и пролетели еще около полутора десятков километров. Если бы не необходимость лететь над самыми кронами деревьев, я бы, пожалуй, восхитился этим изумительным чувством свободного полета, когда тебе в лицо бьет свежий ветер, а тело наполнено энергией движения. Ольга могла летать намного быстрее и маневреннее, чем я и потому иногда залетала вперед, чтобы осмотреть местность. Мой полет в отличии от её, похожего на полет стремительной и ловкой ласточки, больше напоминал полет фазана и был на редкость неуклюжим. Удалившись от границы на приличное расстояние, мы опустились на землю и пошли быстрым шагом, изредка переходя на бег. К утру мы забрались так глубоко на территорию этой небольшой страны, что сочли себя в полной безопасности. Зато и устали мы просто невообразимо и потому, найдя остатки стога на краю поля, немедленно зарылись в солому и уснули.

Проспав до четырех часов дня, я, пользуясь своей способностью видеть сквозь любые преграды на очень большое расстояние, тщательно оглядел все вокруг и только потом разбудил Ольгу.