Особенно Джейн возмущалась после того, как по всему миру стали в огромных количествах распространяться небольшие электронные устройства, тут же названные браслетами безопасности, с помощью которых, якобы, можно было дать сообщение прямо в Антикриминальный Трибунал о том, что ваша жизнь подвергается угрозе. При своих изящных размерах, эти браслеты обладали микрокомпьютерами, которые даже без участия их владельцев могли подать сигнал тревоги, стоило резко повыситься их кровяному давлению и частоте пульса. Эти микрокомпьютеры, настроенные только на владельцев браслетов безопасности, могли даже определять то, из-за чего это, вдруг, они взволновались, из-за любовного приключения или от того, что кто-то внезапно наставил на тебя пистолет.

Она жестоко бичевала эти устройства в своих статьях, называя их дьявольской уловкой, гнусной провокацией, но с удивлением обнаружила, что почти все её коллеги предпочитали иметь их при себе. В дальнейшем она убедилась, что именно эти браслеты позволяли полиции и службе спасения, а не Трибуналу, приходить людям на помощь в критических ситуациях и это окончательно усмирило уличную преступность. Хотя полицейские в своих частных разговорах с ней неоднократно говорили, что им приходится теперь постоянно работать с оглядкой на Трибунал, так как они боялись, что именно с них в первую очередь будет спрошено за то, что они не примчались на помощь по первому сигналу, они были довольны.

Впрочем, как раз в этом случае Джейн понимала, полиция оказалась в выгодном положении сразу же, как только получила возможность с исключительной точность засекать место, из которого подавался сигнал о помощи. По требованию Антикриминального Трибунала каждый полицейский участок, каждая полицейская машина были теперь оснащены специальными компьютерами и антеннами, способными принять и обработать сигнал такого устройства, передающего звук и изображение. В своих гневных письмах оскорбленные читатели приводили ей случаи из своей собственной жизни, когда им удавалось избежать насилия только показав угрожавшему им человеку свой браслет безопасности. В какой-то мере она сама принесла Антикриминальному Трибуналу извинения за свою предвзятость по отношению к системе личной безопасности.

Большинство статей, которые написала Джейн, были направлены не против того, что какая-то всесильная организация поставила своей целью искоренить преступность, а против того, как это делалось. Она выступала против экзекуций, когда люди, пусть даже и преступники, исчезали бесследно, а все их имущество оказывалось отчужденным неизвестно в чью пользу. То, что благотворительные фонды получали многомиллионные пожертвования, было, на её взгляд, весьма слабым утешением по сравнению с тем, что ни один из преступников, пойманный этой организацией, не предстал перед судом.

Но больше всего Джейн выступала против того, что мнение большинства людей сводилось к такой простой, если не примитивной, но весьма удобной, формулировке – закон, дескать законом, а Антикриминальный Трибунал представляет собой высшую справедливость и потому обыватели так истово поддерживали его деятельность. Ей была неприятна сама мысль о том, что кто-то без длительных дискуссий и референдумов взял и решил вопрос о том, что справедливо, а что нет, что есть добро, а что зло.

Словно Дон Кихот, Джейн отважно обвиняла Всемирный Антикриминальный Трибунал в бесчеловечных, варварских методах, сравнимых с деяниями Гитлера и Сталина, говорила о десятках тысячах людей, от которых не осталось даже могил и находила понимание только у работников спецслужб, которые, похоже, просто завидовали возможностям этой тайной и всемогущей организации. Её же саму со всеми её обличительными статьями, эта организация, кажется, даже и не замечала.