Леон Гугенхаммер был молод и толст. Ему было не больше тридцати, а лицо его, гладкое и без морщин, казалось совсем мальчишеским, только под глазами намечались мешки. И он также производил впечатление человека чистоплотного. Он был в расцвете сил; чистая, гладко выбритая кожа свидетельствовала о великолепном здоровье. Принимая во внимание эту прекрасную кожу, приходилось считать его полноту и преждевременно округлившееся брюшко чем-то нормальным. Просто он был предрасположен к полноте.

Разговор скоро сконцентрировался на деле, хотя Гугенхаммер раньше захотел рассказать о предстоящем интернациональном состязании яхт и о своей собственной роскошной паровой яхте «Электра», новые машины которой уже успели устареть. Доусетт огласил план, остальные двое помогали ему случайными замечаниями, а Пламенный задавал вопросы. Каково бы ни было предложение, он не хотел принимать его с закрытыми глазами. И они сообщили ему о практических результатах их плана.

— Им и в голову не придет, что вы с нами, — вставил Гугенхаммер, когда информация подходила к концу, и его красивые еврейские глаза восторженно блеснули. — Они будут думать, что вы действуете самостоятельно в соответствующем буколическом стиле.

— Конечно, вы понимаете, мистер Харниш, что наше соглашение необходимо сохранить в строжайшей тайне, — предостерег Натаниэль Леттон.

Пламенный кивнул головой.

— И вы понимаете также, — продолжал Леттон, — что плохих результатов бояться не приходится. Дело законное и справедливое, и пострадать могут только биржевые игроки. Это отнюдь не попытка разорить рынок. Как вы видите сами, вам предстоит играть на повышение. Честный вкладчик будет в выигрыше.

— Да, вот именно, — сказал Доусетт. — Рыночная нужда в меди непрерывно повышается. Медные акции Уорд Вэлли и все, что стоит за этой компанией, — ведь не что иное, как четверть всего мирового запаса, как я вам показал. Дело, как видите, крупное, настолько крупное, что даже мы едва можем это учесть. Мы дали свои распоряжения. У нас самих большой капитал, и, однако, мы нуждаемся в еще большем. Кроме того, на рынок выброшено слишком много акций Уорд Вэлли, что не соответствует нашим планам. Таким образом, мы убиваем двух воробьев одним камнем…

— А камень этот — я, — перебил с улыбкой Пламенный.

— Да, вот именно. Вы не только повысите акции Уорд Вэлли, но в то же время и соберете их в одни руки. Для нас это будет огромным преимуществом, а вы и все мы на этом деле наживем. И, как указал мистер Леттон, дело честное и законное. Восемнадцатого соберутся директора, и вместо обычного дивиденда будет объявлен двойной.

— А что будет с проигравшими? — возбужденно крикнул Леон Гугенхаммер.

— Пострадавшими окажутся спекулянты, — объяснил Натаниэль Леттон, — понимаете, спекулянты, накипь Уолл-Стрит. Честные вкладчики не пострадают. А затем они в тысячный раз убедятся, что следует доверять Уорд Вэлли. А с их доверием мы сможем провести те широкие планы, какие мы вам набросали.

— По городу будут ходить всевозможные слухи, — предостерег Пламенного Доусетт, — но пусть они вас не пугают. Эти слухи могут исходить даже от нас. Вы сами понимаете почему. Но вас это не касается. Вам известна самая суть дела. Все, что вам нужно делать, — это покупать, покупать и покупать до тех пор, пока директора не объявят двойного дивиденда.