|
При этом у меня создалось впечатление, что по мере моей работы защита модифицировалась и усложнялась. Я не понимаю, как это возможно, ведь защиту можно настраивать только при внешнем подключении к ней, через сервисный обработчик команд и внешние виртуальные интерфейсы (так вот они зачем нужны). Однако в вашем случае, обработчик отключен, а интерфейсы как-то странно запечатаны (почему странно, обычная циклическая заглушка, где вошёл там и вышел, ничего странного), хотя процесс преобразования программной оболочки продолжался несмотря ни на что. У вас какая-то новая разработка? Я ведь заметила, что с какой-то целью интерфейсные выходы все-таки оставлены снаружи, только закрыты. Защитная оболочка еще не завершена?
Очень подробно она ее изучила, хоть и не смогла пробиться внутрь, нужно бы какую-то маскировку построить. Чтобы отображалось нечто другое. И у людей создавалось впечатление того, что они все сделали верно. Пусть с уверенностью ищут то, чего нет, это Энака хорошо про файервол подсказала. Сделаю виртуальную машину, которая будет эмулировать простейшую деятельность нейросети и информации, хранящейся там. Буду использовать ее вместо корзины и скидывать туда различный мусор, чтобы создать впечатление ее реальности, а сам буду следить за взломщиком. Правда и его нужно будет фильтровать. Во избежание, но это не сложно. Этакий «горшочек меда», который можно взять. А я прослежу за тем, кого это заинтересует. — Да, не завершена, — почему-то не став лгать и что-то придумывать, сразу сказал я. — Все время что-то приходиться подстраивать. Интерфейсы оставлены с целью ответного проникновения, то есть для того, чтобы подключаться к хакеру по установленному им же самим каналу. Но этот функционал пока еще не доработан, как вы верно заметили, и поэтому пока отключён. Но связался с вами я не по этому вопросу. Я хотел бы нанять вас на работу. — Простите, что? — не сразу поняла девушка, а потом все-таки продолжила, видимо то восклицание, а это было именно оно, являлось секундной слабостью, которую теперь было трудно найти за ледяным голосом холодным тоном, — вы знаете, что я не могу работать в качестве телохранителя? — Конечно, я же видел предупреждение, оно в объявлении выделено так, что его сложно не заметить, — не понял я, почему произошёл такой резкий переход от достаточно нейтрального, но при этом совершенно не враждебного голоса, до звенящей стали еле сдерживаемой ярости, — но это не так и важно. Вы мне и не нужны в качестве телохранителя, — ответил ей правду я. — Вы понимаете, что теперь я должна вас убить? — вдруг раздался спокойный и даже несколько умиротворенный голос с той стороны провода, но от этого спокойствия веяло штилем, за которым разразится ураган. Меня мороз пробрал по коже. — Почему? — глупо спросил я. Мне действительно была не понятна подоплека событий. — Вы только что нанесли мне оскорбление, задевающее мою честь, и в соответствии с законами нашей родины, признанными во всех государствах Содружества, я имею полное право ритуального поединка. Вы можете не принимать вызов, но тогда я просто приду и убью вас. Я ничего не понимал. Что происходит? Чем ее могли так оскорбить мои слова? Ну, не нужен мне телохранитель, и что в этом страшного? Я хотел ей предложить другую работу. Или у них профессия — это святое, и покушаться на нее — сродни смертельному оскорблению? «Похоже, так и есть. Надо как-то разруливать эту ситуацию», — легко подумать, но что делать? — Простите, Энака, мы, вероятно, не поняли друг друга. Я не хотел вас умышленно или нечаянно оскорбить. Но мне действительно не нужен телохранитель. Я хотел предложить вам несколько другую работу. Видимо, мои слова были последней каплей. |
