|
– Надирается? – тупо повторил я. – Светлый полуэльф – надирается? – Эй, парень, – уже обойдя эльфа, Толстяк обернулся и озабоченно уставился на меня, – проснись! Здесь тебе не какая-то Атланта или там Виксберг. Это, чтоб на меня Сидящий плюнул, Погребальнец! Ты стоишь перед салуном Хавчика, где наливают, а на той стороне улицы через два дома есть заведение вдовы Мунро, где дают – и это, парень, единственные развлечения в городе! Наверное, мне сейчас полагалось жалобно проблеять «но как же… ведь это светлый эльф… возвышенное существо». Но глядя на тело в луже, я прокашлялся, сплюнул и тихо попросил: – Не называй меня «эй-парень». – Ну а как мне тебя звать, девкой, что ли? – хохотнул гоблин. – Имени-то своего ты мне так и не назвал. Я задумался. – Хорошо. – Хорошо? Это чего, имечко у тебя такое? – Нет. Хорошо – это значит, можешь и дальше называть меня «эй, парень». – Лады. Эй-парень, а ты так и собираешься войти внутрь с револьвером в руке? – Чего я точно не собираюсь, так это позволить одному гоблу смыться… с кучей _моего_ добра. – Ну, дело твое. – Толстяк перевалил тюк с трофеями с правого плеча на левое, хрюкнул и пнул бедолагу Лакри чуть пониже спины… между ног. – Хоронить-то тебя по какому обряду? – Протестантскому. А что? – Шаман из меня неважный. – Гобл, изогнувшись, озабоченно изучал носок сапога, видимо решая, достаточно ли он грязен для повторного пинка. – Но предсказать кой-чего сумею. А именно: в любого, кто появится на пороге этого салуна с оружием наголо, завсегдатаи _сначала_ всадят фунта два свинца. Ну, а уж _после_ начнут выяснять, умышлял покойник против кого-то из них или нет. Воображение у меня хорошее и ему не составило труда в красках и деталях нарисовать картину: издырявленный труп, который – может даже и по частям – забрасывают в телегу гробовщика и… бр-р-р! – Верю, – кое-как выдохнул я, с трудом удержавшись от истового «верую!». – Но… какого же орка ты меня предупредил?! – Глупость, да?! – усмехнулся гоблин. – Скажем так… есть у меня одна мыслишка. – Мыслишка?! – Я тебе как-нибудь потом расскажу, – «пообещал» Толстяк. – Лучше скажи сейчас, – «попросил» я, качнув для вящей убедительности неубранным пока револьвером. Впечатления этот аргумент, как и следовало ждать, не произвел. – Лучше скажи, – куда более угрожающе прорычал гоблин, – мы собираемся заходить в салун или будем торчать перед ним до рассвета?! Я вздохнул и принялся засовывать «максим» в кобуру. – Да. Собираемся. – Тогда открой дверь, – вполне миролюбиво произнес Толстяк. – У меня лапы заняты. Салун мистера Хавчика не имел какого-то персонального названия – владелец единственного подобного заведения в городке явно счел придумывание такового излишеством. А к ним Хавчик был не склонен – я понял это, едва переступив порог его заведения. – Закройте чертову дверь! Судя по громкости, а также высоте источника рева, это был тролль. |
