– Давно ждешь? – сощурился Август.

    – Третий год…

    Август повернулся к наместнику.

    – Если не ошибаюсь, только в этом году мы направили в Галлию семь новых трибунов. Почему не нашлось когорты для Руфа?

    Наместник не знал, куда деть глаза.

    – Я сомневался… – наконец произнес он сдавлено. – Ауксилии под началом Назона были разбиты.

    – Нам ударили в спину! – поспешил отец. – Неожиданно, когда мы сражались с другими. Германцев было вдвое больше.

    Но Август продолжал смотреть на наместника.

    – Когорта ауксилиев бежала с поля боя?

    – Нет, Цезарь! Отступили германцы.

    – Варвары захвали знамя и значки когорты?

    – Нет, Цезарь.

    – Почему говоришь, что когорту разбили?

    – Ауксилии понесли большие потери. Был убит или ранен каждый второй.

    – А у германцев?

    Наместник замялся. Отец вновь не выдержал:

    – Перед тем, как нам ударили в спину, мы положили сотни полторы. Потом меня ранили… Но мне говорили, что галлы убили еще не менее двух сотен. Иначе германцы не ушли бы.

    – Я постарел, – со вздохом произнес Август, – и многого не понимаю. Наша когорта сражалась на два фронта. Ауксилии сохранили строй, значки и знамя, они убили много врагов и заставили германцев отступить. Мне говорят, что это поражение. Когда я был молод и сам водил легионы, такое считалось победой.

    Наместник смотрел в стол. Август вновь повернулся к отцу. И вдруг заговорил на греческом.

    – Ты сын всадника, но носишь простую тогу. Почему?

    – У меня нет имущества для ценза всадника, – ответил отец на том же языке.

    – Сколько времени ты командовал когортой?

    – Больше трех лет.

    – Вы часто брали добычу?

    – Часто.

    – И ты не сумел скопить четыреста тысяч сестерциев?

    Отец молчал.

    – Он распутник? – повернулся Август к легату Пульхру. – Тратит все на вино, женщин и другие удовольствия?

    – Нет, Цезарь! – возразил легат. – Назон живет, как простой солдат. Я никогда не видел его с женщинами, у него только одна рабыня, а воду он пьет чаще вина.

    – Куда ты подевал свои деньги? – сердито спросил Август отца.

    – Я раздал их галлам, – выдавил Луций.

    – Зачем?

    – Они хорошо сражались…

    Отец хотел добавить: "Им ведь так мало платят!", но вовремя осекся – размер жалованья ауксилиям утверждал император.

    – Ты выдавал им награды из своих денег? – уточнил Август.

    – Да…

    Луций ждал выговора, но его не последовало. Император молчал. После смерти приемного отца Август, в ту пору всего лишь Октавиан, стал наследником Цезаря. По завещанию он был обязан треть денег отдать римлянам. Но Марк Антоний присвоил наследство. Тогда Октавиан продал свое имущество, занял огромные суммы у ростовщиков, но волю Цезаря исполнил.