|
.. и если сэр Джон посмеет шпионить за моим проигрышем, как бы он сам не проиграл на этом деле! (Ссбрался уйти, но вернулся.) До чего же я рассеянный! О каком это банке вы говорили? Флаш, Бриск и Кредит? Вот неудача! И сегодня уже поздно забирать деньги. Скажите сэру Джону, что я ему весьма признателен и что он найдет меня в клубе в любое время до рассвета, за картами с моим другом Смусом! (Уходит.)
Грейвс. Он сошел с ума! Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Собаки в страхе ждут летнюю жару, а человек в страхе ждет медового месяца! Входит слуга. Слуга. Леди Френклин просит вас, сэр, пройти к ней в будуар. Грейвс. В будуар? Хорошо, я сейчас приду. Слуга уходит. Как бьется сердце! Вероятно, от горя... Бедная Мария! (Ищет в карманах носовой платок.) Ну, конечно, белого нет. Не везет, как всегда. Пошел навестить даму, чтобы побеседовать о дорогой усопшей, и не взял ничего, кроме этой дурацкой, пестрой, блестящей, желто-красно-синей отвратительной индийской тряпки; просто неприлично неутешному вдовцу пользоваться таким платком! Ах, эта Фортуна, вечно она терзает чувствительные сердца! В будуар... ха-ха-ха! В будуар! (Уходит.) СЦЕНА ПЯТАЯ Будуар в том же доме. Леди Френклин. Леди Френклин. Мне так жаль этого несчастного, который твердо решил испортить себе жизнь, что я не менее твердо решила сделать его счастливым. Если только мой план удастся, он будет смеяться, будет петь, будет... Тсс! Он идет. Входит Грейвс. Грейвс (вздыхает). Ах, леди Френклин! Леди Френклин (вздыхает). Ах, мистер Грейвс! Они усаживаются. Леди Френклин. Простите, что я заставила вас так долго ждать. Какая сегодня прелестная погода! Грейвс. Дует восточный ветер, сударыня, но вам все кажется прекрасным вы всегда в хорошем расположении духа! Бедная Мария, она тоже была так весела... Леди Френклин. Да, она была весела! Столько жизни и такой характер! Грейвс. Характер? О да... его ничто не могло сломить. Она всегда умудрялась настоять на своем. О, другой такой женщины я не встречал! Леди Френклин. И когда она была оживлена, она была так хороша! Глаза ее так и сверкали! Грейвс. Не правда ли? Ах-ах-ха-ха-ха! А помните ее милую манеру тспать ножкой - эдакой крошечной ножкой, - я снова вижу перед собой Марию! Ах, эта беседа так меня утешает! Леди Френклин. А как она хорошо играла в ваших любительских спектаклях! Грейвс. Помните ее в роли миссис Окли в "Ревнивой супруге"? Ха-ха! Как у нее это получалось! Ха-ха-ха! Леди Френклин. Ха-ха-ха! Да, да - в самом первом явлении, когда она выходила и говорила: "Ваша жестокость, ваша грубость убьют меня!" Грейвс. Нет, нет, не так! Более энергично! "Ваша жестокость, ваша грубость убьют меня!" Ха-ха-ха! Уж я-то знаю, как она это говорила, она проверяла эту фразу на мне по два раза в день! Моя бедная крошка! (Утирает слезы.) Леди Френклин. А как она пела! Как сочиняла музыку! Напомните мне эту французскую песенку, которую она так любила... Грейвс. Ха-ха-ха! Веселая песенка, правда? Сейчас... сейчас... позвольте... Леди Френклин (напевает). Тра-ля-тра-ля-ля-ля-ля! Нет, не так. Грейвс (напевает). Тра-ля-ля-тра-ля-ля-трам-там-там! Оба. Тра-ля-ля-тра-ля-ля-трам-там-там! Ха-ха-ха! Грейвс (откинулся на спинку кресла). Ах, какие воспоминания пробуждает во мне эта песенка! Они слишком тяжелы! Леди Френклин. Разумеется, тяжелы, но все мы смертны... (Вздыхает.) А помните, как она танцевала у вас на рождество шотландскую джигу с капитаном Макнаутеном? Грейвс. Ха-ха-ха! Ну, разумеется! Разумеется! Леди Френклин. Вы помните это па? Что-то в этом роде, не так ли? (Танцует.) Грейвс. Нет, нет, не так, совсем не так! Встаньте здесь. А теперь... (Напевает мотив.) Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! Танцуют. |
