— Скажу вам, что кое-кто из моих соседок по спальне был осужден за убийство первой или второй степени: Бренда, Да Донна, Лакванда, Таниша, знакомая вам Рубелла, Шанника, Танника, Пам, две испорченные кимберлийки и Бобби Джо Ли, игравшая пару сезонов за «Дельфинов» Майами, пока не узнали, что она вообще-то женщина. С этими дамами не слишком приятно иметь дело, если только вы не за рулем «бьюика» с запертыми дверцами. Вот наступает вечер, пора смотреть телевизор. Угадайте, кто решает, что смотреть? Я или Рубелла, которая размером со вселенную? Я или домохозяйка из провинции, которая семь раз выстрелила в своего мужа и сказала полицейским, что приняла его за взломщика? В три часа дня он с кошелкой, полной покупок, вошел через кухонную дверь. — Дебби помедлила. — В тюрьме самым худшим для меня была комедийная программа, которую смотрели мои соседки по спальне каждый вечер по местному кабельному телевидению. Отгадайте, какую именно?

8

Переодевшись в джинсы и плащ, Дебби зашла в бар, расположенный в вестибюле. Ее тюремное платье и ботинки лежали в холщовой сумке. Одна увидела ожидавшего ее Фрэна и приготовилась услышать, что он скажет что-нибудь о ее выступлении — здорово или что-нибудь в этом роде. Но нет. Несмотря на то что это было ее первым выступлением за три года, Фрэн сказал:

— Вот, хочу познакомить тебя с моим братом.

От стойки бара к ней обернулся с бокалом ирландского виски в руке мужчина. Отец Терри Данн был одет в черную шерстяную парку с капюшоном. Он очень смахивал на средневекового монаха. Бородка на худощавом лице делала его немного похожим на Франциска Ассизского. Он начал прямо с того, что ей так хотелось услышать:

— Вы были ужасно… — он мило улыбнулся, — смешной, и ваша манера говорить превратила все в забавный эпизод.

— Это или срабатывает, или нет, — сказал Фрэн серьезно. — Тут требуется индивидуальность и природный юмор. Вы понимаете, о чем я? Мало просто проговорить смешной текст. Дебби, так это мой брат Терри.

Они обменялись взглядами и рукопожатиями, продолжая мило улыбаться. Она взглянула на Фрэна и снова посмотрела на священника.

— Вас не обязательно называть «святой отец»?

— Не обязательно, — ответил он.

Она не знала, что еще сказать. Ну как там Африка? Ей вдруг пришло в голову — видели ли они все ее выступление целиком?

— Я вас не заметила в зале перед выходом.

— Ты как раз начала, называла свой тюремный номер, а мы вошли и сели позади, — пояснил Фрэн.

Терри кивнул.

— Еще до того, как вы натолкнулись «бьюиком» на вашего бывшего супруга.

— «Бьюиком-ривьера», — уточнила Дебби.

Он снова улыбнулся.

— А вы не пробовали другие марки? Например, «додж-дайтона»?

— Тоже неплохо.

— А «кадиллак-эльдорадо»?

— «Кадиллак» был на повестке дня, но… кем я должна быть, чтобы иметь «кадиллак»? Я остановилась на «ривьере».

— Да, это прозвучало подходяще.

Фрэн, похожий на муравья в своем твидовом спортивном пиджаке и свитере, предложил:

— Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить и перекусить.

Дебби зажгла сигарету, Терри подхватил ее сумку. Фрэн начал рассказывать, как во Флориде забывает о еде с Мэри Пэт и девочками.

— Этот парень… — кивнул он на Терри, — с тех пор как вернулся, питается только арахисовой пастой. Черпает ее прямо ложкой из банки.

Это дало ей возможность задать вопрос: разве в Африке нет арахисовой пасты?

Фрэн вывел их из Дворца комедии на Четвертую авеню, по дороге рассказывая брату, как предложил Дебби, когда она выйдет на сцену, сделать вид, будто ужасно нервничает — так что, если выступление и не будет иметь успеха, ей, по крайней мере, посочувствуют за ее кураж.