Это дало ей возможность задать вопрос: разве в Африке нет арахисовой пасты?

Фрэн вывел их из Дворца комедии на Четвертую авеню, по дороге рассказывая брату, как предложил Дебби, когда она выйдет на сцену, сделать вид, будто ужасно нервничает — так что, если выступление и не будет иметь успеха, ей, по крайней мере, посочувствуют за ее кураж.

— Дебби не нуждается в кураже, она — само хладнокровие, — заметил священник, крайне ее удивив.

Она передернула плечами.

— Что-то я замерзла… — И едва удержалась, чтобы не добавить: «До самой задницы». Но все-таки удержалась.

Священник, ссутулившийся в своей парке, сказал, что и он тоже замерз. Пришлось Фрэну напомнить им, что сейчас весна, пятнадцать градусов и очень даже тепло. На что Терри сказал:

— Ну, значит, мне нисколько не холодно. — И Дебби вдруг ощутила странную близость к нему и подумала: даже скажи она: «До самой задницы», — он все равно согласился бы с ней и, возможно, даже улыбнулся.

Они заняли столик в «Ле Панто». Фрэн, по-прежнему необычно оживленный, спросил официантку, не подают ли здесь банановое пиво, единственный сорт, который способен пить его вернувшийся из Африки брат. Дебби очень хотелось, чтобы он наконец перестал валять дурака.

Официантка, не выказав никакого интереса, ответила равнодушно, что такое здесь не держат. Дебби едва ее не расцеловала. Фрэн несколько успокоился, и Дебби заказала «Абсолют» со льдом, но он тут же снова возбудился, когда Терри сказал, что будет только «Джонни Уолкер», красный, если здесь держат шотландский виски. Фрэн начал уговаривать его поесть что-нибудь, кроме арахисовой пасты. Может быть, аперитив и какой-нибудь салат? Терри ответил, что не голоден. Фрэн принялся внимательно изучать меню, а Терри все так и сидел в своей парке.

Дебби решила, что он неважно выглядит. Может быть, он страдает какой-нибудь африканской болезнью, типа малярии? Ей понравились его глаза, их спокойное выражение. Она сказала ему:

— Я все пытаюсь вспомнить, где находится Руанда.

— В самом центре Африки, — ответил Фрэн, не отрываясь от меню. — Можно сказать, прямо на экваторе. Тамошним миссионерам приходится каждые пять лет приезжать домой — освежиться и поправить здоровье. — Он наконец поднял голову. — Если ты ничего не будешь, я тоже не буду. — Но тут официантка принесла им напитки, и он заказал салат «Цезарь» и рогалики.

Дебби спросила у него, глядя на Терри:

— Он всегда хотел стать священником?

Терри улыбнулся, а Фрэн ответил:

— Да, он еще ребенком грезил об этом поприще. Так же как ты хотела стать монахиней, когда училась в школе Святой Марии.

— Не надо, моя семья не бедствовала, я училась в академии Святого Сердца! — Дебби умирала от желания спросить Терри о том, как он занимался контрабандой сигарет, но стоило ей встретиться с ним взглядом, как она тушевалась. Она только поинтересовалась, к какому миссионерскому ордену он принадлежит. К миссии Святого Мартина, ответил Терри.

— В Детройте есть школа с таким названием, — заметил Фрэн. — Там учатся только негритята, но тут вряд ли какая-то связь.

— Только та, что сам Мартин был черным, — сказал Терри. — По линии матери. А отец его был испанским идальго. Они не состояли в браке, и долгое время отец не хотел иметь никаких дел с Мартином, потому что тот был мулат. Можно назвать его и южноафриканским американцем. Он жил в Лиме, в Перу в семнадцатом веке. А святым его объявили, потому что он заботился о больных и бедных. — Слушатели Терри никак это не прокомментировали, и он добавил: — Святой Мартин считается также покровителем парикмахеров.