Ох, знал бы Наполеон Бонапарт, на ком он случайно остановил взгляд в дни своего Тильзитского триумфа!

Не будем утомлять читателя подробным разбором этого сочинения, а приведем слова князя Петра Андреевича Вяземского — его отзыв на публикацию Давыдова, помещенный на страницах журнала «Московский телеграф»:

«Начав свои партизанские подвиги против Наполеона-завоевателя, Автор рассматриваемой книжки продолжает их против Наполеона-повествователя. Он ловит его в некоторых отступлениях от истины, кои заметны в записках изгнанника на остров Св. Елены, и сии отступления тем более Автору нашему близки, что они относятся до действий партизанских в войне 1812 года.

Чем обвинение важнее, тем оправдание необходимее, но тем и оправдывание затруднительнее. По нашему мнению Русский Автор, побуждаемый любовью к Отечеству и к истине, если хотят, даже и личным честолюбием, не только извинительным, но и похвальным в таком случае, хорошо сделал, что внял вызову противника, которого нельзя оставить без уважения, и решился по возможности отразить его удары. Способ опровержения, им избранный, кажется самый основательный и удачный…

Предоставляя опытным знатокам военного ремесла судить о сей книжке в отношении военных соображений, в ней заключающихся, скажем, что и не военный может прочесть ее с любопытством удовлетворенным. Автор не упускает случая изобличить Наполеона в заблуждениях, ему подлежащих, но и в самых горячих выходках сохраняет всегда вежливость и прямодушие рыцарские, не забывая должного уважения к врагу знаменитому, который, вопреки разности мнений политических, пребудет неизменно, в особенности же для воинов, предметом удивления».

Как видим, победа Давыдова-литератора над Наполеоном-мемуаристом была замечена и оценена современниками…

Но Пушкин, еще не осознавший для себя, что «лета к суровой прозе клонят», с ироничной строгостью отнесся к прозаическим трудам поэта-партизана:

Вообще, о Денисе в то время печаталось много хвалебного — как литератор, он был признан и любим. Вот что писал альманах «Полярная звезда», издаваемый поэтом К. Ф. Рылеевым и прозаиком А. А. Бестужевым-Марлинским: «Амазонская муза Давыдова говорит откровенным наречием воинов, любит беседы вокруг пламени бивуака и с улыбкой рыщет по полю смерти. Слог партизана-поэта быстр, картинен, внезапен. Пламень любви рыцарской и прямодушная веселость попеременно оживляют оный. Иногда он бывает нерадив в отделке; но время ли наезднику заниматься убором? — В нежном роде — Договор с невестою и несколько элегий; в гусарском — залетные послания и зачашные песни его останутся навсегда образцами».

Марлинский также посвятил Денису Васильевичу свою «рыцарскую повесть» «Замок Нейгаузен», а рассказ «Вечер на бивуаке» предварил эпиграфом из давыдовской «Песни старого гусара»…

Поэт и литературный критик Петр Александрович Плетнёв писал в изящном письме «графине С. И. С» (Софье Ивановне Соллогуб), помещенном на страницах альманаха «Северные цветы» за 1825 год:

«Напрасно подумали бы вы, графиня, что в русской поэзии нет того блестящего остроумия, которого образцы чаще встречаются во французских стихах… Подобный характер поэзии встречается у нас в стихотворениях Давыдова и князя Вяземского. Первый составил, так сказать, особенный род военных песен, в которых язык и краски ему одному принадлежат. Неистощимый в благородных шутках, в живом представлении своих предметов, он пленяет какою-то небрежностью и вместе точностью выражений. Это русский Анакреон, но только в лагере. Вяземский сблизил игру простонародного языка с языком лучшего общества…»

Даже официозная газета «Русский инвалид» (предтеча сегодняшней «Красной звезды»), печатая рецензию на очередной выпуск «Полярной звезды», указывала: «Здесь блистают знаменитые имена и изящные произведения Жуковского, Крылова, кн.