– Как его зовут?
– Мото Шамаски. Комиссионер. Вы навестите его?
– Да,– отвечал Дюмарест,– здоровья вам, брат.
– Здоровья и вам.
У комиссионера были седые волосы, серые глаза и седая борода, выбритая на манер его Гильдии. Кожа лица имела цвет выцветшего шафрана, покрыта веснушками с мешками ниже косящих глаз. Он поднялся, когда Дюмарест вошел в его офис и поклонился ему в знак приветствия.
– Вы не заставили меня ждать,– сказал он. Его голос был тонок и ясен.– Очень похвально. Что будете пить?
– Спасибо, ничего.– Перед тем, как сесть в предложенное ему кресло, Дюмарест огляделся. Это была пышно и со вкусом обставленная комната с пушистым ковром под ногами, со звукопоглощающей плиткой на потолке. Простой орнамент на панельных стенах, изящные вышивки с запутанной композицией – редкие и ценные образцы искусства Ша Тун.
Мото Шамаски был человеком богатым и образованным.
– Я тронут вашим любезным визитом,– произнес он.– Я полагаю, что вы не страдали от неудобств?
– Нет,– Дюмарест не обманывался в своей собственной важности: комиссионеры всегда были вежливы.– Мне сообщили, что вы хотели видеть меня,– сказал он.– Это действительно так. Могу я спросить, почему?
Комиссионер улыбнулся одними губами, внимательно разглядывая посетителя. Дюмарест понял ритуал: пусть пауза затянется, и она, может быть, выявит что-нибудь интересное – нетерпение, высокомерие, робость или просто всепоглощающую жажду к разговору.
Он безучастно откинулся в кресле, и взгляд его поплыл от комиссионера к тому месту, где часть одной стены занимал кусочек неполоманного хрусталя. Он позволял созерцать небо и знаменитые облака планеты Кайл.
– Красиво, не правда ли? – Комиссионер наклонился вперед, глядя на цветные тени, бегущие по лицу его посетителя. Это было сильное, решительное и грубое лицо. Лицо человека, научившегося жить без протекции Гильдии, Торгового дома или Организации.– Я уже тридцать лет на Кайле,– тихо произнес он,– и никогда не уставал от созерцания неба.
Дюмарест ничего ему на это не ответил.
– Такие крошечные организмы, а создают такое великолепие,– тихо произнес комиссионер.– Живут, растут и умирают, образуя огромные рои высоко над землей. Являются пищей для других, кто проживает в их среде. Вещь уникальная на Кайле, которой все мы должны быть благодарны.
– И фестивалю,– сказал Дюмарест. Он отвернулся от окна и посмотрел прямо в лицо человеку, сидящему напротив.– И то время, когда летающие животные покидают свое пастбище и начинают драки в бешенстве спаривания. Это и еще многое другое,– сухо произнес он.
Теперь пришел черед комиссионеру воздержаться от замечаний. Шамаски был пожилой человек и эстет и он предпочитал не замыкаться на отрицательных аспектах фестиваля – играх и дикой похоти, извращениях и сводничестве, граничащих со скотством, – всем тем, что долгими ночами позволяло развлечься нетерпеливым туристам, тратившим свои капиталы на Кайле. Комиссионер указал на поднос, стоявший на маленьком столике у стены.– Вы уверены, что вам уж так ничего не надо? Чаю, может быть?
Дюмарест отрицательно покачал головой. Он был задумчив; этот человек хотел его видеть, что же он медлит?
– Вы нетерпеливы,– заметил комиссионер,– и, несомненно, очень любопытны. Это вполне уместно для каждого, но вы хорошо скрываете свои чувства.– Он нажал кнопку на краю стола. На поверхности вспыхнул экран, на нем появились строчки текста.– Эрл Дюмарест,– читал Шамаски.– Путешественник. Вы прибыли с планеты Глис. До Глиса вы побывали на планете Прен, а до этого на Ексоне, Эме, Стулгаре. А до Стулгара гостили на матриархальной планете Кунд. |