Какие у меня были варианты? Что мог маленький мальчик сделать с Флооном такого, чего не мог сделать я, хотя у мальчишки теперь, возможно, и было побольше силенок и голова работала яснее, чем у меня. Я же, ослабевший и едва державшийся на ногах после взрыва в голове, понимал, что могу отключиться в любой момент.

Мальчишкой я был непоседлив, как муха. Странно, что я сразу об этом не вспомнил, увидев маленького Джи-Джи в компьютерном зале. Мы еще немного посмотрели друг на друга, а потом он опять сделал раздраженный жест – весь нетерпение. Все его дергающееся, вихляющееся тело вопрошало: что я должен сделать?

Я как мог с помощью рук и губ обозначил ему монитор компьютера. Он меня понял и кивнул. Потом я показал ему, что надо делать с этим монитором. Он сразу засиял, как лампочка в тысячу ватт. Ух, как ему понравились эти инструкции!

Без малейших колебаний шагнул он к столу, за которым набирал свой безумный текст Флоон. Обеими руками он спихнул монитор с основания, и вся эта трехомундия с грохотом рухнула на пол. Пауза. Все четверо замерли на месте. Но потом эта скотина Флоон повел себя совсем не так, как я ожидал. Я думал, что он придет в ярость, взбесится, разорвет себя надвое, как Румпельштильцхен [122] ,– шутка ли, столько времени, столько усилий потеряно впустую, он ведь так долго вводил в этот компьютер свою чертовщину. Ничего подобного. С обескураживающим спокойствием он пересел за другой компьютер и, не теряя ни секунды, стал как ни в чем не бывало наяривать на клавиатуре.

 

Одна моя идея провалилась, и тогда я распахнул дверь, подошел к Флоону и что было сил заехал ему пистолетом по затылку. Сработало. Он дернулся вперед, стукнулся физиономией об экран – тот треснул. У него была грива седых волос. Я сгреб эту гриву в пятерню и приложил его к клавиатуре.

– Ну-ка, ребята, кыш отсюда. Нелль, мама ждет тебя на улице.

Девчушки вмиг выскользнули прочь, как водомерки по глади пруда, но не Маккейб-младший.

– Высший класс!

– Давай-ка отсюда!

– Еще чего! Никуда я не пойду. Ни за что не пропущу такое. Вмажь-ка ему еще разок.

– Давай-ка пошевеливайся, а не то расскажу твоей маме, что ты стащил у нее из кошелька пятнадцать долларов, чтобы сходить на автошоу в Уайт-Плейнс.

У него челюсть отвисла.

– Откуда ты об этом знаешь? Сдерживая улыбку, я выдавил из себя:

– Ясновидящий я, понял? Ступай на улицу и жди меня там.

– Чтоб тебя перекосило! – На этой ноте он побрел к двери. – Но я тебя буду ждать. Имей в виду.

Как только дверь за ним закрылась, я еще разок вмазал Флоону по черепушке – просто чтобы получить удовольствие. Совершенно непозволительно для полицейского, но ведь я уже не был полицейским. Потом я его обыскал. Пистолет оказался в одном из его карманов. Я переложил оружие в свой.

– Маккейб…– заныл Флоон.

– Заткнись, Каз, а не то еще получишь. У меня так прямо руки чешутся.

– Маккейб, послушай… – Язык у него заплетался, как у пьяного.

И снова мой мозг пронзила боль. Только не теперь! Не теперь, ради всего святого! Приподняв плечи, я втянул голову – я ждал худшего, но ничего не случилось.

– Маккейб, ну хоть на экран посмотри!

На экране было что-то похожее на очень подробное железнодорожное расписание.

– Ну и что?

– Тан…– Он глубоко вздохнул и закашлялся. Из его носа на стол капала кровь. – Танкредий! Его еще не изобрели! А если и изобрели, то пока помалкивают. Ну разве не удивительно? Даже слова такого нет в словаре! Никто о нем не знает.

– Ничего не понимаю, что ты тут говоришь, Каз.