— Братцы фон Честеры! Я нашла вас! А ну отдавайте моего мужа!

И мои огромные, непослушные крылья сами собой метнулись ввысь, накрывая присутствующих грозной тенью. А Дерьмовый меч не менее грозно завонял.

Потуга восемнадцатая

— Чувак, — ласково произнес тот из братьев фон Честеров, который баловался с лабораторной посудой, — скажу честно: надеяться тебе не на что. Твой, гм, муж натуральней укропа. И твое нынешнее тело его не привлечет, хотя оно очень даже ничего себе: пресс, бицепсы, крылышки… — После чего мерзавец подмигнул мне, мне, королеве Мурмундии Неистребимой! И вдобавок злой, как сто чертей.

Рубить сплеча в чкаловом теле оказалось даже удобней, чем в своем собственном. Крылья, конечно, тянули назад, но я привыкла, чтобы где-нибудь да перевешивало — спереди, сзади… Зато Дерьмовый меч существенно полегчал и прямо-таки рвался покрошить негодяйских братцев в капусту. Единственное, что мешало — все время хватавшие меня руки, числом не меньше дюжины. И второе единственное — менькин монолог, произносимый мужским голосом, но с незабываемыми мерчандайзерскими инторациями:

— Э-э-э, величество, величество, тихо-тихо-тихо, шо ты так развоевалось, как будто тебе по ОСАГО недоплатили… Ты их так зарежешь — и где мы новых информаторов возьмем?

— А главное — тела! Как мы вернем себе наши тела? — встрял Финлепсин — то есть Прозак в финлепсиновом теле. — Мне совершенно не улыбается носить вессель моего братца, этого хронического девственника! Верните мне меня. Меня в себе все устраивало!

— Зато я-то как удачно попал… — скривился Финлепсин, которому достался, мне кажется, лучший вариант из всех возможных — моя шикарная плоть. — Превратиться в собственную сестру — это, конечно, куда приятней, чем превратиться в собственного брата. И все ее ухажеры сразу станут твоими. — Финлепсина аж передернуло. Вот неблагодарный!

— Фин, я понимаю, тебе еще хуже, — смутился Прозак. — Да будь у меня возможность, я вернул бы тебе твои телеса сию секунду, не сомневайся!

— Как я тебя понимаю, парень, — вздохнул тот из Властелинов-Близнецов, который напоминал попеременно то лося, то Минотавра. — Я и сам не горю желанием оставаться в этой лохматой орясине… Эх, вессель ты мой, вессель!

— Зато у тебя ноги кривые! И тушка твоя проклята не хуже этой! — тут же взорлил второй близнец, тыкая пальцем в сторону тела Прозака (который, похоже, совсем спятил — стоя на четвереньках, упоенно обнюхивал жареное тулово на вертеле, да еще и урчал при этом).

— Мои кривые ноги нравились и мужчинам, и женщинам не меньше твоих модельных ходулей, — парировал первый. — И проклята у меня не тушка, а душа. Так что считай, тебе достался совершенно безопасный вессель.

— Безопасный? Да меня в жизни столько за задницу не щипали, сколько за один год в твоей плоти! У меня вся жопа в синяках!

— Что-то я их не вижу, — скривился Минотавро-лось. — Ты же одна большая жопа. Значит, синяки должны покрывать тебя целиком, Сэмми. Продемонстрируешь?

— Придурок!

— Сучка!

Похоже, Властелины поменялись телами — и ничуть обмену не обрадовались. Но если они и сами не знают, как вернуться обратно, значит… Ничего хорошего это не значит. Выходит, мне придется ждать, пока моего богоданного супруга все-таки заставят сменить ориентацию, потом подавать на развод Розамунда с моим бывшим телом, в котором поселился дорогой братец Финлепсин. Вряд ли братишку увлечет идея остаться замужем за Розамундом.